КОРР.: Василий Тихонович, Юрий Филиппович, давайте начнем е вопроса, который касается буквально каждого северянина. Что делается с водой на Ямале? Салехард живет на берегу притока Оби, а воду в домах жители получают по очереди; в Лабытнаиги пользуются водовозкой; на Ямбурге рабочие жалуются, что руки нечем помыть… У воды — и без воды?.. Что происходит?
Ю. Ф. РОЖДЕСТВЕНСКИЙ: Наш гидролог только что приехал с Ямбурга — читал лекции. Как всегда, его с недоумением спрашивали: «Ну, заехал трактор в Обскую Губу — как это повлияет?. И как всегда, приходилось объяснять, что кабы он один выехал и пятно оставил… Что один грамм нефтепродуктов загрязняет 10 кубометров воды. Что по древнеславянским законам человек, умышленно осквернивший воду, получал сто ударов плетьми, в XVI веке это наказание было заменено острогом… Что тот, кто залез с трактором в воду,— сам будет употреблять ее!
Вот маленькая модель того, что происходит в крупном. Загрязнение воды на Севере — результат многолетней деятельности человека. Реки исчезают, засоряются. Загрязняются реки первой категории — Конда, Собь… Конду загубил сплав — топляк, ил, заморы. Собь ждет та же участь, а эта нерестовая река оценивается в восемь миллионов рублей — великий ущерб.
У северных рек самоочищение бактериями, которые могут разлагать и нефтепродукты, очень малое: бактерии лучше себя чувствуют при плюс 20, чем при минус двух градусах… До интенсивного освоения реки справлялись сами, даже в условиях загрязнения большими городами. Но природа может сопротивляться до определенной грани — дальше начинается необратимость. В водах северных рек концентрация нефтепродуктов выше допустимой нормы: гибнет планктон, рыба рождается с аномалиями — искривлен позвоночник, поражены печень, селезенка, рыба слепнет от нефти.
В Обской губе нефтяной шлейф тянется на многие километры, рыба буквально выпрыгивает из воды… Муксун уже вообще не идет в губу, разбегается по рекам. А Обская губа — самые большие рыбные «ясли»… Человек уже навредил себе и продолжает вредить. Гыданская нефтеразведочная экспедиция не столь давно при перекачке в танкера сбросила в губу пять тонн нефтепродуктов. Сбросом неочищенных сточных вод от объектов Харасавэя и Карской экспедиции в воды Карского моря нанесен ущерб в 24 000 рублей. В Соби гидропорт брал гравий — изменили русло… Так что же мы удивляемся, что у нас нет чистой воды? Природа дает нам урок!..
В. Т. ПОДШИБЯКИН: В окрестностях Салехарда река Полуй загрязнена многолетними отходами рыбозавода, сточными водами самого города. Строить очистные сооружения — дело очень дорогое и не каждому городу под силу… Сейчас наше объединение взяло на себя эту великую заботу — провести водовод с Полуя и канализацию в Салехарде, построить очистные сооружения. Нашли средства, лет в пять управимся.
Ю. Ф. РОЖДЕСТВЕНСКИЙ: В Салехарде, кстати, даже в артезианской скважине обнаружены нефтепродукты— откуда?! А озеро рядом, там машины моют. Это на такой глубине!.. Очистные сооружения решат проблему, но и от каждого северянина зависит дальнейшая судьба водоемов — и от руководителя, который должен быть сегодня экологически грамотным, и от тракториста, который считает: «Ну, что из того, что въехал в губу…»
В. Т. ПОДШИБЯКИН: Дальше от берегов переносятся и нефтебазы; конечно, нефть может и через грунт попасть, и все-таки опасность загрязнения меньше.
Ю. Ф. РОЖДЕСТВЕНСКИЙ: Воздействие промышленного «пресса» надо ослаблять где только возможно. К чести всех генеральных директоров надо сказать, что они озабочены состоянием природы на Крайнем Севере и пытаются принимать меры, чтобы освоение не было столь губительным. Но сама жизнь, «нефтецентризм», как назвала газета «Советская Россия», дают примеры невосполнимого ущерба. В Заполярье, где природа очень ранима и трудно восстанавливается, влияние мощного антропогенного, пресса, особенно сказывается.
КОРР.: Водитель не сворачивает в сторону, едет через речку — у него план; объединение это не заботит — у него тоже план… Наверное, если бы давалась отчетность, вместе с тоннами, километрами, кубометрами, и такая: объем отравленных водоемов, гектары, погибшие под гусеницами и ножами бульдозеров, сколько загублено леса, рыбы, сколько голов оленя, лесного зверя обречено,— не каждый руководитель выглядел бы героем?.. Несут ли ответственность в таком случае?
В. Т. ПОДШИБЯКИН: Наказывают, штрафуют. Но штраф за уничтоженный или сожженный лес этот лес не восстановит… Что можно сделать? Усилить контроль: положено 6 га на площадку для буровой — лишнего не прихватывай; полагается 50 метров в ту и другую сторону для прокладки трубы — не превышай в полтора-два раза.
Ю. Ф. РОЖДЕСТВЕНСКИЙ: Берега многих рек на Севере засорены лесом, а гниет он долго — процессы гниения здесь замедленны. Заиливаются берега. А лес-то был годным, был деловой древесиной — если не на стройку, так на штакетник, на дощечку тарную, на дрова население пусть разберет хотя бы. Кладбища леса,.. А мы валим все новый и новый.,. Северные леса невысокопроизводительны, но они — прекрасная защита против проникновения вечной мерзлоты на юг: когда-нибудь мы так же, как с водой, удивимся, когда лишимся хороших угодий на юге… И нисколько не свяжем одно с другим!
В 1976 году в Тюменской области было объявлено, что она обеспечит себя рыбой. Как мы неосторожно иногда бросаемся лозунгами!.. Тобольский и Ханты-Мансийский рыбозаводы рьяно стали откликаться на призыв: брали икру, инкубировали в озерах и вместо больших щекуров, которые естественным путем дали бы огромную выгоду, малехоньких рыбешек отправляли в консервы… Таких руководителей я бы отдавал под суд! Богатый у нас край, и много он дает, но зачем же вредить ему и портить намеренно?
КОРР.: Мы берем два богатства у Севера: изнутри и снаружи, нефть и наземные природные ресурсы. Думаю, что следует добавить вот что. Не надо спекулировать словом «ускорение» и все оправдывать им; если где-то можно в объезд — надо объехать или сделать работу днем позже, но сделать качественно, не причиняя вреда окружающей среде.
Ю. Ф. РОЖДЕСТВЕНСКИЙ: Летом я был на Полярном Ямале. Ни одной ложбинки нет без гусеничного следа…
В горных условиях это особенно ужасно: верхний слой там минимальный, он размывается до материнской породы. Если не сохранить горные ландшафты, особенно лесочки по берегам и в истоках рек,— мы нарушим водный баланс огромного бассейна. Я не ожидал такого увидеть, ведь там еще ничего и не начиналось по-настоящему.
КОРР.: Василий Тихонович, к вам вопрос. Геолог — профессия традиционно «экологическая». Геолог в маршруте бережлив ко всему окружающему миру, поскольку сам находится в постоянной зависимости от природы. Наверное, в наши дни это представление изменилось?
В. Т. ПОДШИБЯКИН: На разведке твердых ископаемых геолог еще остается традиционным. При поиске жидких полезных ископаемых применяется тяжелое оборудование, не геологи в этом виноваты. Техника — от нее никуда не денешься. Чтобы перевезти буровую в 500 тонн, нужны тягачи.
Ю. Ф. РОЖДЕСТВЕНСКИЙ: Техника становится бичом тундры. Все эти «Татры», «Магирусы», «Уралы», «Кразы», «Кировцы», гиганты-бульдозеры, исполинские автокраны — их полчища… Но колесная машина может до девяти раз пройти по собственному следу и не уничтожит верхний слой почвы. Гусеницы убивают с первого раза: остается колея, как широкая рваная рана, потом образуется канава с водой, и наконец — глубокий, до шести метров, овраг. Раны от гусениц сопровождаются эрозией, оттаиванием вечной мерзлоты, оползнями.»
КОРР.: Очень много писалось и говорилось об «экологически чистых» видах транспорта. Вертолет дорог, самолет — тоже, и ему нужен аэродром, аэросани не возьмут много груза… Хороши были собачьи и оленьи упряжки — и овраг учуют, не то что вездеход! Но хороши для одного человека, а для отрасли с ее объемом работ — куда им… А где суда-амфибии, полимараны, машины на воздушной подушке «Сибкомплектмонтажа»? Где они, эти проекты, серийные выпуски? Блоки-секции, блоки-боксы делают за тысячи километров, доставляют по рекам, ждут зимы, чтобы везти дальше санно-тракторными поездами. Медленно, хлопотно, дорого… Может, дешевле был бы дирижабль…
В. Т. ПОДШИБЯКИН: Я что-то не слышал ни об одной проектной организации, работающей по дирижаблям. Уж не на общественных ли или любительских началах вы хотите строить его?! А ледокол «Арктика» почему не строился на общественных началах? К сожалению, при всех многочисленных проектах и моделях, уникальный вид транспорта для Севера еще не создан, и любительством здесь не обойтись. Пока гусеничная техника остается самым мощным видом и незаменимым.
КОРР.: Какие в таком случае природоохранные меры подсказывает сам опыт освоения?
В. Т. ПОДШИБЯКИН: Опытные северяне все погрузки и разгрузки большой тяжести стараются отнести на зиму. На Ямале настолько длинная зима, что можно управиться по зимникам. Мы по своему объединению в прошлом году вывезли 5400 тонн.
Главная беда тундры — не транспорт, а дороги. Дороги нужны линейщикам, тянущим ЛЭПы, газовикам, железнодорожникам, трубопроводчикам, буровикам, целой орде изыскателей — буквально всем. Это самая первая и острая проблема. Прежде чем поставить буровую, надо проложить бетонку, отсыпать площадку, а не подбираться к точке, с какой стороны бог на душу положит. Беспорядочное, хаотичное движение техники
в тундре надо прекратить. При кустовом методе бурения бетонка тем более нужна. А мы, бывает, сперва город выстроим, а потом уже дорогу… Столько лет осваиваем, а все по-партизански действуем. Дороги — это проблема.
Ю. Ф. РОЖДЕСТВЕНСКИЙ: Конечно, дороги нужны. Ведь посмотришь на тундру с вертолета — больно становится… Ни одного живого места! Я приведу еще такие данные. Один сантиметр гумуса, органической подстилки самого верхнего слоя почвы, восстанавливается сотни лет, а под гусеницами уничтожается слой не в один сантиметр — в 30—40 сантиметров! Представляете, что мы творим?! И все это уже видели и знаем; опыт Нижневартовска, Уренгоя чему-то должен учить.
КОРР.: Опыт учит многому. Огромные деньги выделяет государство на освоение Севера, в том числе и на природоохранные мероприятия» И примеры хозяйского, умного подхода есть. Ваши эксперименты, Василий Тихонович, с утилизацией буровых растворов по методу «Краснодарнефти», со степенью очистки в сто процентов… В тресте «Уренгойгеолстрой» внедрили лесодробильную машину, которая перерабатывает все отходы — тоже частично проблема загрязнения почвы решается. На Вынгапуре под Ноябрьском третий год работает установка термического сжигания промышленных стоков. На Ямбург ныне строят дорогу — не зимник, а настоящую, с бетонным покрытием…
Сейчас заговорили о рекультивации. Как у вас, в «Ямалнефтегазгеодогии», обстоит дело? Правду ли говорят, что вы, Василий Тихонович, на Собетте попросили буровиков: «Подберите, ребятки, эа собой», и они пять часов подметали тундру?..
В. Т. ПОДШИБЯКИН: Ну, в ангелы мы не годимся. Без шутки и реально —что делается: мы ведем поисков разведочные работы на землях оленеводов и рыбозаводов. Землю у них арендуем, то есть берем в долг. Должны вернуть эту землю в более или менее чистом иде убрать металлолом, очистить замазученные места. В объединении созданы 6 рекультивационных бригад, которые приводят в порядок площадки после того как отбурились. При плане 225 гектаров мы уже вернули земли 275 гектаров. На буровых устанавливаем поддоны для горючих и смазочных емкостей, шламовые амбары, следим, чтобы химреагенты хранились в герметичной таре. Из тридцати буровых установок шесть переведено на электропривод. Со старых скважин за две зимы вывезено 10 000 тонн груза. Металла в тундре больше не оставляем. За все работы вне зоны отвода земли, самовольную разработку карьеров, незапланированные рубки леса будем спрашивать по самому строгому счету с руководителей всех звеньев. Мы — в ответе за землю, которая остается после нас. Что можем— делаем. Надо будет травой засеять — засеем.
Ю. Ф. РОЖДЕСТВЕНСКИЙ: Клумбу из тундры делать необязательно, но помочь ей восстановить естественную планировку необходимо— остальное природа сама исправит.
КОРР.: Рекультивация — это техническое восстановление. А биологическое восстановление возможно, Юрий Филиппович? Восстановление пастбищ, например?
Ю. В. РОЖДЕСТВЕНСКИЙ: В Арктике многие виды кустарников и травянистых растений дают в год доли миллиметров прироста, ягельник растет еще медленнее. Уничтоженное пастбище не восстанавливается. И никому еще не удавалось собрать споры — семена оленьего моха,— искусственно его не вырастить. Ученые изыскивают новые виды, какой подсев сделать, но это очень сложно. А без ягеля олень не выживет. Дикий еще может употреблять в пищу осоки, лишайники, грибы, побеги — домашний не приучен.
В. Т. ПОДШИБЯКИН: Олень — не корова, ему корм не припасешь. У нас на Севере привыкли: все, что надо,
пришлют, доставят… Не сохраним оленей — заведем свиней… Так ведь пока привезут, надо еще будет фонды выбивать, корма завозить… И впрямь: уничтожить легко, а так ли легко заново создавать?
КОРР.: Масштабы работы увеличивают и масштабы воздействия на окружающую среду. Но есть проблемы, которые касаются нас самих и которые люди должны «разглядеть» и в прикиде на будущее. Василий Тихонович, вы никогда не думали о проблеме «тыловых» городов? Вот У рай, первый ксфтеград Тюмени. Когда-то был на передовой, положил силы на Шаимское месторождение. Теперь ему осталось только обеспечивать ремонт бурового оборудования. Стоит город, стоят пятиэтажки, живет много людей. Но закрылись лесоучастки — весь ближний лес изведен на нужды нефтяников; угасла речка Конда — опустели рыбацкие поселки; из деревень люди уходят на стройку, на промысел. Структура края разрушена — взамен что? Какой-нибудь завод ЖБИ? А кто будет поблизости строить и что? Почему мы не думаем о том, что У рай и другие города могут остаться не у дел?
В. Т. ПОДШИБЯКИН: Этих «почему» слишком много… Почему мы не смотрим лет на тридцать вперед, когда отстроенные северные города нечем будет занять? Почему с таким упорством «выживаем» оленьи стада? Почему не создали щадящих видов транспорта?..
Шофер сберег ведро солярки — его поощряют. А объединение сэкономило с помощью передвижных автоматических станций ПАЭС-2500 на тепле, которое уходило в атмосферу, 70 000 тонн топлива… Почему я не могу найти статьи, чтобы премировать за это людей? Почему в одном только Салехарде целых 56 котельных вместо одной, мощной?!
В большом и малом мешают ведомственные барьеры. Нужен государственный комитет типа «Госкомсевер», который координировал бы работу всех министерств и главков, соединял усилия всех управлений и объединений, НИИ, контролирующих организаций, жилищных, коммунальных и прочих Ведомств — всех, кто ведет работы на Севере и по Северу. Есть межведомственная территориальная комиссия при Госплане СССР, которая добивается единой системы снабжения и транспортного оснащения,— но этого мало! Нужен очень сильный, полномочный центр, объединяющий и хозяйство, и промышленность, и охрану природы в государственном масштабе. Тогда многие проблемы будут решены.
Отраслевая структура управления дает все права на владения, но это — не всегда разумное обустройство края, и, по сути, каждое министерство несет сейчас ответственность за изменения в Арктике и Заполярье, а они — планетарного масштаба… Давайте вот так широко смотреть, а не узко.
Сколько ведомств занимаются охраной природы в Ямало-Ненецком автономном округе? Инспекции рыбоохраны, водная, санэпидстанция, лесхозы, охотничьи инспекции — всего 43 организаций! 10 000 рублей выделяется охотинспекции, 1000 — рыбоохране и т. д., хотя эти средства и полномочия можно совместить в одном инспектирующем органе. Это проблема административная. Закон об охране природы — государственный, и само государство прежде всего должно заботиться о его соблюдении.
Ю. Ф. РОЖДЕСТВЕНСКИЙ: Больше чем уверен, что средства на природоохранные мероприятия и санкционные, штрафные деньги лежат мертвым капиталом: «это нельзя, то нельзя». Вопрос о едином комитете витает в воздухе давно — на уровне правительства должна проводиться гибкая плановая политика.
КОРР.: Пример Норильска: все основные фонды в руках горно-металлургического комбината, проблемы города и комбината решаются централизованно… Вот еще вопрос: как вы лично, Василий Тихонович, относитесь к идее Создания на Севере эталонного поселка, о котором сейчас много говорят?
В. Т. ПОДШИБЯКИН: На Севере есть поговорка: строим с удобствами, неудобства появятся позже… Север непредсказуем, непостоянен, изменчив. Построить показательный поселок с удобствами можно, но никогда он не будет эталоном северного поселка, потому что не примет на себя и не решит всех проблем, которые соединятся в его жизни и деятельности людей. Лучше было бы строить такой поселок под Свердловском…
КОРР.; У нас две заботы — промышленное освоение Севера ж сохранение природы. «Нефть не родит нефть. А сосна родит лес, рыба — косяк, олень — стадо». Раз природа может восстанавливаться, значит, олень родит стадо, рыба — косяк, сосна —лес, а нефть родится миллионы лет и сама ничего не родит, и взять ее надо однажды. Надо взять! А этим можно все оправдать…
Ваши аргументы против такого обратного тезиса?
Ю. Ф. РОЖДЕСТВЕНСКИЙ: Сегодня нельзя быть полностью экологически безграмотным. В природе все взаимосвязано. Если ты залез с трактором в речку — ты будешь нить эту воду… Изменяется почва — вслед за ней изменяется животный мир. Летом, когда вся тундра превращается в родильный дом, пугнул человек птицу — половина выводка, а то и весь выводок погибнет… Дикий олень при виде человека превратится в точку — уйдет из этих мест… Проехала лодка — гуси поднимутся и уже не вернутся… Фактор беспокойства действует в гигантском районе. Даже бутылка, брошенная в тундре, сработает, как линза — под ней загорится мох. Природа вечна, но не без нашей помощи! Нефть надо взять и не забывать при этом, что тут же живет олень — и не пятилетку живет, а тысячелетия…
В. Т. ПОДШИБЯКИН: На каждом месторождении мы — хозяева новые, но временные. «Осваивать» — по отношению к живому не должно быть такого термина. За десантами, за прорывами хорошо бы помнить, что о наших делах потомки будут судить по тому, что мы оставим в тундре, помнить о том, что и здесь остаются жить люди, особенно молодежь. Есть притягательность у этого края…
КОРР.: В поселке Лояг-Юган рассказывали: две женщины приехали года на два с Украины, работать на компрессорную станцию. Одиннадцать лет уже живут…Воздух полюбился, ягод много, огородничеством занялись — как новый дом обрели.
В. Т. ПОДШИБЯКИН: Вот как дома и надо жить. В каждом человеке заложен хлебороб, рыбак, охотник, но не уничтожитель, не пакостник…
КОРР.: Ненецкая писательница Анна Неркаги приводит в одном из своих произведений пословицу: «За хозяином — стол, за гостем — разговор». А тундра — как накрытый для гостя стол, все свои богатства выкладывает.
В. Т. ПОДШИБЯКИН: Я бы ввел термин вместо «спецнабор» — «спецотбор» рабочих для Севера. Чтобы не приходилось запрещать ружья в экспедиции; проводить инструктажи: «Здесь все летает, бегает, все доступно и доверчиво — не повреди, человек!»; чтобы люди, приехавшие ка Север, относились к нему, как к дому, а не как к гостинице. Откуда бы ни приехал — будь хорошим хозяином, а если ненадолго приехал — то вежливым гостем.
Салехард — Лабытнанги
РАЗВИВАТЬ КОМБИНИРОВАННЫЕ ПРОИЗВОДСТВА, ОБЕСПЕЧИВАЮЩИЕ ПОЛНОЕ И КОМПЛЕКСНОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ПРИРОДНЫХ РЕСУРСОВ, СЫРЬЯ И МАТЕРИАЛОВ, ИСКЛЮЧАЮЩИЕ ИЛИ СУЩЕСТВЕННО СНИЖАЮЩИЕ ВРЕДНОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ НА ОКРУЖАЮЩУЮ СРЕДУ… ПРОДОЛЖИТЬ ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ КОМПЛЕКСА МЕР ПО ОХРАНЕ ВОДОЕМОВ АРКТИЧЕСКОГО БАССЕЙНА… ПО УЛУЧШЕНИЮ СОСТОЯНИЯ МАЛЫХ РЕК И ВОДОХРАНИЛИЩ. ПОВЫСИТЬ ДЕЙСТВЕННОСТЬ ГОСУДАРСТВЕННОГО КОНТРОЛЯ ЗА СОСТОЯНИЕМ ПРИРОДНОЙ СРЕДЫ И ИСТОЧНИКАМИ ЗАГРЯЗНЕНИЯ… СОВЕРШЕНСТВОВАТЬ УПРАВЛЕНИЕ ДЕЛОМ ОХРАНЫ ПРИРОДЫ В СТРАНЕ.
Основные направления экономического и социального развития СССР на 1986—1990 годы и на период до 2000 года
