ТЮМЕНСКУЮ ОБЛАСТЬ ЧАСТО СРАВНИВАЮТ С ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ СЕРДЦЕМ — ТАКИЕ КОНТУРЫ ОНА ИМЕЕТ НА КАРТЕ. ЕСЛИ ПРОДОЛЖАТЬ СРАВНЕНИЕ ДАЛЬШЕ, ТО НИТКИ ГАЗОПРОВОДОВ МОЖНО ПРЕДСТАВИТЬ В ВИДЕ АРТЕРИЙ, КОТОРЫЕ ПРОНИЗЫВАЮТ ВСЮ НАШУ СТРАНУ. НО АНАЛОГИЯ ЭТА ОПРАВДЫВАЕТСЯ НЕ ТОЛЬКО ВНЕШНИМ СХОДСТВОМ. ДРУГОЕ, САМОЕ ГЛАВНОЕ НАЗНАЧЕНИЕ СЕРДЦА — ДАВАТЬ ЭНЕРГИЮ, ВЫДЕРЖИВАТЬ, ОПРЕДЕЛЕННЫЙ РИТМ ДВИЖЕНИЯ,
ГАЗ — ТА ЖЕ ЭНЕРГИЯ, КОТОРАЯ МЕНЯЕТ ЖИЗНЬ ЧЕЛОВЕКА, ПИТАЕТ ЭКОНОМИКУ. С ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОЙ СКОРОСТЬЮ ОСВАИВАЮТСЯ ТУНДРОВЫЕ ПРОСТРАНСТВА, ТАЯЩИЕ В СЕБЕ КЛАДОВЫЕ ГАЗА. ИДЕТ БОРЬБА ЗА ДОБЫЧУ ОДНОГО МИЛЛИАРДА КУБОМЕТРОВ В СУТКИ… ВЫСОКИ И СЛОЖНЫ ЭТИ ОБЯЗАТЕЛЬСТВА — ТАКИЕ СКОРОСТИ ОСВОЕНИЯ ДАЖЕ ДЛЯ НАС НЕПРИВЫЧНЫ. ГАЗОВИКИ, СТРОИТЕЛИ, ТРАНСПОРТНИКИ, ЭНЕРГЕТИКИ УВЕРЕНЫ, ЧТО ВЫЙДУТ НА ЭТОТ УРОВЕНЬ В ПЕРВОМ КВАРТАЛЕ 1985 ГОДА.
НО МАЛО ПРОСТО ДОБЫТЬ ГАЗ — ВАЖНО ДОСТАВИТЬ ЕГО ПОТРЕБИТЕЛЯМ, КОТОРЫЕ НАХОДЯТСЯ НЕ ТОЛЬКО В НАШЕЙ СТРАНЕ, НО И ДАЛЕКО ЗА ЕЕ ПРЕДЕЛАМИ. ВОТ ПОЧЕМУ ОСОБОЕ ВНИМАНИЕ В ПРОГРАММЕ ПЯТИЛЕТКИ УДЕЛЕНО СТРОИТЕЛЬСТВУ МОЩНЫХ ТРАНСКОНТИНЕНТАЛЬНЫХ ТРУБОПРОВОДОВ.
…ВОТ ПОЧЕМУ КАЖДЫЙ ДЕНЬ В ШТАБ ЦК ВЛКСМ В ТЮМЕНИ ПОСТУПАЮТ ДЕСЯТКИ ЗАЯВЛЕНИЙ ОТ МОЛОДЫХ ДОБРОВОЛЬЦЕВ, РЕШИВШИХ ИСПЫТАТЬ СЕБЯ ЭТОЙ ТРАССОЙ, ПРИОБЩИТЬСЯ К ОБЩЕМУ ДЕЛУ.
Всем миром сойтись
На Тюменском Севере много детей. Поразительно! Жизнь еще не отстоялась, многое сделано на живую нитку, не хватает благоустроенных квартир, люди обитают в вагончиках, балках, «бочках» — круглых вагончиках, тысячи проблем… А ребятни уже полным-полно!
— Детей у нас много оттого, что они общие.
— Как так?! — вырвалось у меня.
Элегантный, по-кавказски предупредительный Али Гаибов, молодой газодобытчик, расплылся в улыбке:
— Я поначалу сам удивлялся. Сижу однажды в квартире, стучат. Входит незнакомая женщина: «Вы дома?» Опускает на пол ребенка и воркует ему на ухо: «Ну, сыночка, смотри, какой хороший дядя, он с тобой поиграет. А я скоро приду». Весь вечер провозился с ребенком… А потом понял, как это хорошо, что здесь так заведено: кто свободен — сидит с детьми. У меня у самого дочка растет…
…Мы беседовали с Али о том, что держит здесь молодых людей, на этом самом Уренгое, где нет дорог, где лето лютует мошкарой, а зима давит холодами — минус пятьдесят на солнце, где вечная мерзлота, болото на болоте, где пока не хватает жилья, детских садов. Перебрали все видимые привлекательности: романтику, экзотику, престижность…
— Деньги? — подсказывал я
— Вряд ли…— засомневался Али,
Позже, проехав всю газовую нитку, я и сам понял — нет, не деньги! Точнее, не это главное. В Надыме в семье строителя Володи Борисова мы с карандашом в руках подбили дебет-кредит. Месячный доход Борисовых составляет что-то около тысячи рублей чистыми, исключая налоги, разные взносы. На питание, отпуска, одежду, а здесь стараются себе не отказывать, уходило столько, что за шесть северных лет на сберкнижку попали вовсе не великие для такого, срока пятнадцать тысяч рублей. За этими якобы длинными деньгами стоит шесть лет жизни в худом вагончике-балке, где и матрацы примерзали к кровати, и занавески на окнах покрывались инеем. Что такое пятнадцать тысяч? Трехкомнатная кооперативная квартира, которую северянам можно приобрести почти в любом городе страны, стоит девять-десять тысяч рублей. Остальные сбережения идут на переезды и обстановку. За что, спрашивается, старались?
Володя и его жена Катя таким вопросом себя не мучают. Им нравится здесь, они привыкли к строю и ритму этой жизни, к ее укладу. Короче, Борисовы решили терпеливо дожидаться благоустроенной квартиры в Надыме и записали своего сына в первый класс надымской школы. Беззубый же Сашка идет учиться, чтобы стать вертолетчиком…
Али Гаибов и Сергей Шорин моложе Борисовых. Их рассуждения о деньгах пока розовые и к накопительству они оба относятся критически, считают: люди, приехавшие на Тюменский Север за длинными рублями, погоды не делают. Их самих тоже не деньги держат.
Очень похожи у них биографии — будто парни списывали их друг у друга. После школы поступили в институты: один — в бакинский, другой — в московский. Закончили, попросились на север. Начали работать операторами газового промысла. Потом Али стал сменным мастером и групкомсоргом, а Сергея выбрали секретарем комитета комсомола объединения «Уренгойгаздобыча».
Обоих парней родственники призывают под родительский кров, но они упираются. Гаибов так и говорит: «Мне здесь теплее, чем в Баку. У Шорина в Москве мать и брат, но и он обеими руками за Уренгой: «Тут из меня человека сделали!»
За установками комплексной подготовки газа, где трудятся Али и Сергей, стоят найденные геологами, проверенные геофизиками, пробуренные буровиками скважины Уренгойского месторождения. За ними — трасса газопровода в шесть ниток. «Установка» — название чисто условное: это целый завод со своими цехами, котельной, подсобными помещениями, иногда даже с теплицей и другими хозяйственными подразделениями. Строительство ведется быстро. Что дает скорость молодому человеку? Медленное, вялое строительство, если хотите — это затянувшееся становление человека, оно не дает увидеть результаты труда. Вот почему комсомольская стройка всегда считается ударной, значит, скоростной. Скорость требует большого напряжения сил — грубо говоря, много пота.
А теперь прикинем: кто останется равнодушным к делу, если оно первое в жизни и если в него вложено столько труда?
Сережа Шорин вспоминает:
— Прилетел в Уренгой, а жить негде. Грустный пошел в столовую. И вдруг знакомое лицо: несколько раз видел парня в институте, он учился на старших курсах и меня, конечно, знать не мог. Слава Бутовский… Никогда я не видел в людях такой искренней радости. Привел он меня в свою комнату —живи, будь, как дома.
Али Гаибов с юга попал в самую жаркую зиму — морозы доходили до 58 градусов, сорок ниже нуля считалось оттепелью. Но самое страшное — ветер, неумолимо обжигающий тундровый «афганец». На хрупкую фигуру Али вырешили ватник пятьдесят шестого размера — хоть пуговицы на спине застегивай… Незнакомые люди нашли что нужно, обули, одели.
Что там морозы,.. Только руки да ноги помнят теплую благодать холодной воды, в которой отогревались после работы. На месте надо было находиться столько, сколько требуется — на этом принципе замешан весь Тюменский Север, вся трасса. Шел тогда предпусковой период строительства установки переработки газа.
Ученые называют жизнь на севере пребыванием в экстремальных условиях: кислородная недостаточность, приполярные сумерки, от которых не спасают даже самые плотные шторы, какие-то особые магнитные поля, не очень укрепляющие здоровье, удаленность и так далее и тому подобное. После устроенной жизни на «большой земле» эти необычные условия наваливаются сразу и как бь» испытывают человека: выдюжит — не выдюжит? Все понимают это и потому принимают новичка как брата, помогают, согревают участием.
При крепком морозе, например, можно входить в любой дом. Встретят, напоят чаем, обогреют, и незнакомые люди станут знакомыми. Вот почему у каждого северянина так много друзей. Продержался первый год— считай, что самое страшное позади, будешь жить дальше.
Есть такое понятие «братство» — фронтовое, целинное, солдатское… Сейчас родилось на свет еще одно братство — тюменское, северное. И, как во все времена, оно помогает людям выстоять.
Голос бригады
Крупные масштабы строительства газопровода завораживают. Что, к примеру, такое — нитка Уренгой — Петровск? 2731 километр… И каждый километр наособинку. 224 из них — болота, 1512 — леса, 240 — скалы. Но и это не все. Магистраль пересекает 239 рек и речушек. Чтобы одолеть красавицу Обь, строителям надо было «шагнуть» более чем на тринадцать километров. А что значит 133 перехода через железные л автомобильные дороги! Или строительство множества компрессорных станций! Назовем, наконец, самую большую цифру; стоимость строительства одного только газопровода Уренгой — Петровск составляет 2,2 миллиарда рублей. А кроме того, жилье, детские сады, школы — все то, без чего не обойтись ни строителям, ни газодобытчикам. И тут тоже солидные объемы.
В Новом Уренгое рассказали о комсомольско-молодежной бригаде бетонщиков-строителей, где бригадиром Леонид Вахнован, а групкомсоргом Владимир Вапничный. Одиннадцать ребят работают безотказно,— а этому качеству на Севере цены нет. И вдруг обернулась безотказность не очень хорошими последствиями: стало действовать правило — кто везет, того и нагружают. Ребята из бригады Вахнована «везли» все, что ни дадут. Недоделка где-то— их срывают: «Помогите!..» По чьей-то вине накладка произошла — опять «вахновановцы, выручайте…» Ладно, если вызывают на устранение каких-нибудь аварий, тут, как говорится, дело святое. Но латать чужие прорехи?.. Короче, ребята возмутились и сказали:
— Хватит! Дайте нам дом, чтобы мы его сами сделали от фундамента до конька!..
Долго бились, но все-таки дали им дом, двухэтажный — он был построен за два месяца.
Лето считается на Тюменском Севере затишьем. После тяжелых зимних дел люди уезжают в отпуска, чтобы набраться сил для нового рывка — трасса через болота прокладывается тогда, когда мороз схватит трясину, когда появятся зимние дороги.
Для тех, кто остается в летние месяцы на месте, «затишье» оборачивается удесятеренной нагрузкой. В это время идет непрерывная подготовка к зимнему сезону: на стационарах свариваются трубы в плети, на компрессорных станциях не гаснут огни сварки, не смолкает шум моторов, не уходят на отдых монтажники; в портах, на железнодорожных станциях, на вертолетных площадках идет выгрузка материалов, труб; на сухих участках трассы ведется прокладка газопровода, испытания.
Дело обстоит так. Плети — три трубы диаметром чуть не полтора метра, сваренные вместе,— доставляют на трассу по зимнику автомашинами «Урал» и «КрАЗ». Плетевозы, как их здесь называют, разделены на отдельные группы, и водители объединены в бригады, которые работают по единому наряду. Казалось бы, все в порядке. Но вот загвоздка: мощные тракторы-трубоукладчики находятся в ведении другого подразделения этого же треста, и обслуживающий персонал «сидит» на почасовой оплате. У людей нет никакой заинтересованности быстро проводить загрузку-выгрузку плетевозов. Раздорам нет конца.
Комсомольцы треста во главе со своим секретарем Юрием Тохтамышевым не один раз обращались к руководству: «Давайте создадим комплексную бригаду, куда бы входили и механизаторы трубоукладчиков, оплату будем производить по единому наряду». А руководство — ни в какую.
И пошли ребята, как говорится, «на вы». Они постарались приблизить работу комсомольско-молодежной бригады водителей плетевозов, которой руководил Петр Бирюков, к комплексной. Постоянно следили, чтобы загрузка-выгрузка велась быстро. В общем, караулили… В результате пятнадцать автомашин одной только этой бригады вывезли с ноября по апрель на трассу 51 километр труб! В то время как более сотни всех плетевозов автобазы одолели лишь 280 километров.
— Мы основательно занялись комплексной бригадой,— говорит Юрий Тохтамышев.— Подобрали нового молодого бригадира Михаила Гиренко. Отправили его в Москву на специальные курсы, которые были организованы министерством. Переговорили с ребятами — все согласны…
А руководство «добро» опять не дает!.. Рассуждают в тресте, видимо, так: дело движется, планы выполняются — зачем огород городить?! А разве нельзя взять в ум, что магистраль вышла на рубежи, которые с прошлым багажом не осилить? И комсомольцы речь ведут уже не просто о коротких — об уникально коротких сроках.» И бьются за новые формы организации труда. Бьются и добьются!
…Как и всякая река, газовая тем более слагается из маленьких ручейков. Каждый из них делает свое незаметное, но полезное дело: он питает основную магистраль. Вот почему нужно, чтобы голос каждой бригады — каждого родничка — был услышан, был крепким.
Школа или антишкола?
Трудяга «Ми-8 » сел на площадку близ реки Пур, чтобы дозаправиться. Кругом, среди зарослей иван-чая, в самом невероятном хаосе лежали тюки с цементом, трубы различных диаметров, рельсы, балки, строительные панели, плиты, кучи ценнейшего и дефицитнейшего бурового цемента. Рядом торчал поржавевший ковш для тракторного экскаватора.
Мои спутники, строители какой-то не очень большой организации из Надыма, закачали головами:
— Вот бы нам «вертушку»…— этак запанибратски называют вертолеты «Ми-8».— Сколько добра отсюда выбрали бы!..
— Разве можно?
— А кому это теперь нужно? Цемент всю зиму пролежал, уже испортился. Панели, смотрите сами, на ладан дышат. Все брошено… Все!
— Кто бросил?
— А попробуй найди, кто…
Да… Хозяина погубленных материалов найти теперь трудно. Но по его вине оборудование, стройматериалы, прошедшие такой огромный путь — железной дорогой, водным путем, автомобильной трассой,— обречены не бездарную и бесполезную гибель.
Не раз и не два шоферы, не все, конечно, но многие, если вдруг застряла машина, сбрасывают в канаву дефицитный и дорогостоящий груз и преспокойно едут дальше: скорость превыше всего! В здании любой компрессорной не найдешь и пылинки: цветы, специальные дорожки, чистота, как на корабле… А за стенами ее что творится? Заурядная свалка металла, тех же стройматериалов. Впрочем, можно ее и не увидеть, строители изобрели хитроумный способ прятать отходы производства: они все зарывают в землю, благо мощная северная техника позволяет сделать это в два счета…
Нетрудно представить, какую школу проходят молодые рабочие, на глазах которых совершается подобное…
Да разве нельзя нейти применение тем же отходам, раз уж они есть?
На севере много детей. Их любят, им стараются создать условия. Но почему-то заботятся о них только негласные ребячьи комиссары. Вокруг того же Юры Тохтамышева вечно ходит орава ребятишек;
— Дядя Юра, сделай качели… Дядя Юра, поиграй с нами!
И дядя Юра делает, и дядя Юра играет… Только ведь на весь Новый Уренгой, где уже десятки тысяч жителей, даже десятка таких доброхотов, которые по своей инициативе берут выброшенные строителями материалы и мастерят качели, качалки, турники,— не хватит.
Что стоит строителям попутно создать для ребятишек дворовые площадки, поставить оградки в скверах, где так оберегается нежная зелень, крылечки, да мало ли что?.. Много ли тут работы?!
Как избежать потерь — вот это сложнее. Слишком много на севере мелких организаций, заказывающих материалы сами по себе. Узкая специализация, поддерживаемая разными ведомствами, мешает работать.
В поселке Комсомольский у меня был любопытный разговор с человеком, который вроде бы к газопроводу не имеет никакого отношения,— с молодым директором местного леспромхоза Юрием Арыковым.
— Строители-газовики делают свой лесозавод. Зачем? Точно такую же продукцию выпускаем мы, гоним пиломатериалы за тысячи километров, а они или получают их издалека, или кустарно начинают производить сами. Посмотрите, что творится на железных дорогах, на автострадах…
Я посмотрел. Вагонов не хватает. Автомобилей — тоже. Между тем по дороге Комсомольский — Советский идет навстречу друг другу поток с одним и тем же грузом… Мелкие организации отстаивают свою независимость! Раз мы сами по себе, то почему бы не соорудить пыхтелку-лесопилку… Почему бы не договориться насчет материалов в Комсомольском и не перевезти их в Советский — всего каких-то пятнадцать километров… Неважно, что материалы есть гораздо ближе,— так удобнее!
Рабочие из второго управления механизации города Надыма тоже жаловались:
— Не укладывается в голове: уже несколько лет нам посылают запасные части для трактора Т-40. В совхозах мучаются из-за их нехватки. Мы эти запчасти выбрасываем: нет на Тюменском Севере такой марки тракторов… И не было никогда!
Нужно ли комментировать это?
Школа Тюменского Севера должна быть одна. Она должна растить настоящих хозяев и быть примером для молодых людей рачительного хозяйствования.
Подари мне цветок
Мы сидели на немытом крылечке общежития строителей. Вокруг живописали разноцветьем этикеток пустые банки, бутылки, коробки. А картину дополняла, словно в гоголевском Миргороде, огромная лужа. Жалобы рабочих обильны: мусор не убирается, улица песком не посыпана, в комнаты тащится грязь. Кончалось все привычно: куда смотрит начальство?
— Постойте! При чем тут начальство?! Неужели трудно привезти несколько самосвалов песка — его же здесь, как в Сахаре?! Да хотя бы отодвинуть бульдозером сор от родного крылечка.
Число моих собеседников вмиг поубавилось.
Вопрос, кто должен создавать уют, носит скорее риторический характер. Конечно же, все. Вот такая формулировка зачастую трансформируется в иждивенческое настроение: все — значит, не я!
В местечке Яныгья мне показали городок строителей треста «Комсомольсктрубопроводстрой». Молодой инженер Алексей Петунин не без гордости говорил:
— Баньку финскую скоро пустим, после мороза банька — первое дело! На красный уголок линолеум уже получили, к зиме будет готов. И вагончики наши ничего— жить там можно. Снабженцы, правда, намудрили: вместо односпальных кроватей полутораспальные завезли…
Последняя деталь показалась слишком уж мелкой, но Алексей пояснил:
— Так ведь в вагончиках просторнее было бы…
И то дело. И такие проблемы волнуют строителей.
Поселок выглядит аккуратно. У круглых вагончиков — деревянные пристрои типа сенец, на чистеньких крылечках жмурятся мохнатые коты. Опрятная улочка упирается в колодец. Над крышами домиков повисли антенны — когда успели устроиться? Трассовому городку Яныгья всего год два месяца от роду было!
В Яныгье сейчас живут те же трассовики, которые в тяжелейших условиях — пятое строительное управление создано недавно — смогли пройти за первую зиму весь свой участок трассы Уренгой — Петровск. Теперь объемы сдачи газопровода им увеличили, но строители не унывают. Понятно, что боевое настроение у них идет и от хорошего уюта, устроенного быта. Нет здесь чемоданного настроения: мы, дескать, тут недолго пробудем…
Есть два типа трассовых городков. Одни создаются, потом демонтируются и переносятся. Другие продолжают жить дальше, и таких большинство.
В поселке Комсомольский, где находится управленческий аппарат «Тюменьтрансгаза», начальник технического отдела Карл Фридрихович Отт поведал мне такую историю. В Лонг-Югане, он находится на 69-й параллели, на местной компрессорной станции нашелся человек, начальник линейного производственного управления магистральных газопроводов Борис Иванович Климов, который всех удивил: взял и привез среди суровой зимы в объединение букет тюльпанов. Выращены они в теплице компрессорной станции. Теплички появляются в Уренгое, Надыме, Лонг-Югане, Комсомольском…
На головной компрессорной станции транспортники-эксплуатационники из Пангодинского линейного производственного управления магистральных газопроводов освободили для детишек две комнаты в общежитии. Не до жиру, как говорится… В долгие зимние вечера ребятишки носятся по коридорам, мешая отдыхать людям. Дети старшего возраста ездят на автобусах учиться в Пангоды, за полтора десятка километров. Если учесть здешние морозы, то понятно будет — такой вариант не из лучших.
Между тем среди жителей городка есть много учителей, работников детских садов, которые приехали на север по семейным обстоятельствам — за мужем. В Надыме одна учительница высокой квалификации, преподаватель литературы, устроилась работать… в пожарке. Пожалуй, такое использование высококлассного специалиста для государства расточительно.
А ведь сам городок, если его строить по всем правилам, — с детским садиком, с начальной, хотя бы, школой, другими объектами культурного и бытового назначения,— не так уж и обременителен. Его стоимость вряд ли дотянет до пяти процентов от затрат, которые идут на строительство самого газопровода.
Пока же в трассовых городках находит печальное подтверждение высказанная кем-то ирония: «Нет ничего более постоянного, чем временная мера».
Ну, был когда-то Тюменский Север отдаленным краем. Теперь-то он, почитай, в центре!.. И география тут ни при чем: именно в центре экономического развития нашей страны. Вот и подходить к его освоению надо комплексно, всесторонне учитывая запросы человека.
Между Уренгоем и Надымом есть местечко под названием Хета. Начинался этот трассовый городок с того, что начальник участка пятого строительно-монтажного управления Тит Александрович Яголович поставил условие: «Сначала устроим быт, а работа приложится». Он настоял, чтобы первыми сюда прибыли плотники, сантехники, электрики, повара, слесари. И спешили строители, и материалов не хватало — но все сделали. В столовую любо-дорого войти. Есть магазин, баня, общежитие, красный уголок, большая библиотека. В самом центре расположилась березовая рощица…
Прав оказался Тит Александрович Яголович: работа приложилась. За успешное выполнение плановых заданий
пятое строительно-монтажное управление треста «Уренгойтрубопроводстрой» награждалось переходящим Красным знаменем ЦК КПСС, Совета Министров СССР, ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ, Почетным знаком «За высокую эффективность и качество работы», коллектив его занесен на Всесоюзную Доску почета ВДНХ СССР.
В Лонг-Югане тоже произошли перемены.. Вслед за тюльпанами Борис Иванович Климов решил испытать картошку. Уродилась!.. Говорят, самая .вкусная на Тюменском Севере — может, потому, что доморощенная?..
Это нежное слово ««трудно».
Меткую строчку эту написал надымский поэт Анатолий Алексеев: «Слишком нежное слово для севера: «трудно»!
Вывод этот он сделал по отношению к большинству молодых людей, которых держит здесь серьезное, настоящее дело, работа, ее крупномасштабность. Каждый год в Тюменской области, если судить по затратам, создается один завод КамАЗ, каждые два года — Байкало-Амурская магистраль.
И все-таки масштабность несколько абстрактна для отдельного человека…
Иные отряды, посланные обкомами комсомола в Надым, Уренгой, Комсомольский и другие города и поселки, распались, будто их не было вовсе, а иные посланцы оставили после себя не очень приятные воспоминания.
Иван Леонтьевич Оглезнев, заместитель председателя объединенного постройкома комсомольско-молодежного треста «Севергазстрой» из Надыма, рассказывал:
— Из Оренбурга ‘ приехали ребята. Ну, замучились с ними… И письмо в обком писали — ничего не помогает. Еле-еле избавились… Все потому, что приехали ребята искать здесь манну небесную, а дело толком не знали, не уважали, работу свою не любили…
Не без гордости потом рассказывал Иван Леонтьевич, как он ездил в Белгород, в Пермь и сам подбирал комсомольцев для работы в Тюмени. Оба отряда сейчас прекрасно трудятся. Я познакомился с девушками отряда «Молодая гвардия», приехавшими из Пермской области. Люба Черепанова и Таня Чикурова просто обожают свою профессию отделочников. «Наша работа — самая заметная во всем строительном деле»,— считают они. Таня и Люба — члены известной и знаменитой в Надыме комсомольско-молодежной бригады, которой руководит Людмила Грозь. Первая ласточка для этого коллектива отделка школы № 4 — была самой приметливой и памятной: комиссия приняла работу с оценкой «отлично». Кто знаком со строительством даже шапочно, и то сообразит, что бы это значило… Тем более на севере.
Здешние старожилы сетуют, что их потомки — выпускники средних школ уезжают учиться в дальние края, что мало представляют они, от какой интересной работы уходят. И редко ориентируют их на север, особенно — на строительство газопровода.
Газодобытчики — те смотрят дальше. Тут что? Комсомольцы подбирают хороших специалистов по газовым промыслам и отправляют их читать лекции школьникам. Потом приглашают девяти- и десятиклассников на практику. В связи с открытием училища в Надыме и техникума в Уренгое будем считать, что проблема начала разрешаться кардинально: не все выпускники будут покидать свой север.
Однако то, что практически комсомольские организации всерьез не занимаются профессиональной ориентацией в местных школах, не показывают, не объясняют прелесть «нежного», как сказано у поэта, слова «трудно»— явный промах. «Трудно» — ведь это молодежный ориентир! Не деньги, не почести и привилегии, а настоящее призвание, выстраданная работа делают для каждого человека север Севером. И должен наш Север быть таким!.. С коренными уренгойцами, надымцами, лонг-юганцами…
Энергия мира
Позади почти тысяча километров газопровода Уренгой — Центр. Все тюменское плечо. Самое суровое, самое длинное, самое нужное. Даже проблемы — а мы просмотрели только маленькую их частичку — здесь самые-самые.
Только ли газ важен сейчас на Тюменском Севере? Тут жизнь новая строится — как когда-то строилась из Днепре, у горы Магнитной, в Казахстане и на Алтае, за Байкалом..,
В Надыме секретарь горкома комсомола В. Ковальчук показал два памятника. С одним было так. Комсомольско-
молодежная бригада (все ее члены теперь уже вышли из комсомольского возраста и работают в других местах) включила в свои ряды Николая Островского. Деньги отчислялись, и на них был заказан бюст писателя в рост человека. И вот уже другие комсомольцы повели дело дальше. Они приходили вечерами, строили площадку, сооружали фундамент, постамент. Трудились на постройке лучшие бригады. Бюст Островского установили как раз против сквера, где уже взмыл на дощатый постамент вездеход — памятник первооткрывателям.
Слишком явная здесь связь, чтобы ее не заметить: мы не могли строить новую жизнь на Севере, не перенеся туда наших исторических комсомольских святынь.
Главное в любом, малом и большом, деле — искренность и вера. Как у Павки Корчагина, который считал, что в жизни нет ничего незначительного, преходящего — ничего!..
…Помню возмущение Карла Фридриховича Отта:
— Нет, как вам нравится: до сих пор пишут, что нитки газопровода пролегли там, где «не ступала нога человека»?! Вот ведь прилипло сравнение… Почему же не ступала-то? В газовом коридоре два года работали археологи Уральского государственного университета, они нашли много мест, говорящих об эпохе бронзы. А в Лонг-Югане обнаружили стоянки древних людей. Вот вам и «не ступала»!.. Кто это выдумал?
Это была искренняя, ревностная любовь к своему краю.
Так что, в конечном счете, значит для нас газ Севера? Что до жизни, производства и экономики — тут вроде все ясно. Одна кухонная горелка сжигает кубометр газа примерно за пять часов.». Потребление огромное.
Но, капитально осваивая Тюменский Север, мы думаем не только о себе. Мы хотим торговать газом с другими государствами. Газовые нитки понесут «энергию века» дальше, по системе «Интергаз» — в Западную Европу. В Ямбурге наши порты принимают корабли из Гамбурга. Они привозят на Север трубы из Федеративной Республики Германии в обмен на газ. Идет торговля — древнее и мирное занятие людей.
Но не всем это нравится… Президент США Рейган против того, чтобы государства Западной Европы покупали наш природный газ. США всеми силами стараются нарушить сотрудничество, они предлагают в виде «компенсации» ФРГ за отказ от нашего газа… уран!
…Наш самолет качнулся, нахохлился, готовясь к взлету. В иллюминатор было видно, как из брюха огромного и какого-то домашнего, мирного аэрогрузовоза «Ил-76» выползает неуклюжий автомобиль-трубовоз, за ним — второй… По полю к самолету и трубовозам уже бегут молодые шоферы… Мирные советские люди.
