Произведение поступило в редакцию журнала "Уральский следопыт" . Работа получила предварительную оценку редактора раздела фантастики АЭЛИТА Бориса Долинго и выложена в блок "в отдел фантастики АЭЛИТА" с рецензией. По заявке автора текст произведения будет удален, но останется название, имя автора и рецензия
-----------------------------------------------------------------------------------------
«…Не допускайте Чужеземцев к дочерям вашим,
ибо совратят они дочерей ваших,
и растлят Души их чистые,
и Кровь Расы Великой погубят,
ибо первый мужчина у дщери,
оставляет Образы Духа и Крови...»
(Саньтии Веды Перуна, Саньтия 8, шлока 11)
Быслав вырезал хвостовик. Крив, сопя носом, потрошил окуней. За их спинами тешились дети. Быслав положил стрелу и, цепляя ногтем лезвие, задумался.
– Штухла, – прошепелявил Крив и отбросил испорченную рыбу. Кот ухватил её зубами и скрылся в колосьях.
Солнце мерно падало за горизонт. Воздух надувался дождём уходящего лета. Крив облизал липкие пальцы и сплюнул на траву чешуйки. Повернулся выбитым глазом:
– Шпрашивай.
Ему нравилось говорить с Быславом. Юноша, белокудрый, рослый, без дичи не возвращался. А с оружием управлялся ловчей обозников. Ведя с ним беседы, старик словно окунался в родник, где журчала водой его молодость. Ко всему, Быслав был из тех, кто не страшился порицаний: он запросто подходил к старику на людях. За что того упрекали, Быслав толком не знал, – сталось ещё до его рождения. Крив, разумеется, был признателен юноше, хотя виду не подавал, а брюзгливо твердил:
– Вот будут лупить тебя, что со мной якшаешша, так и я влуплю.
Быслав не обижался, выучил за годы: шутил Крив. И не станут бить – старика хоть недолюбливали, но опасались. Шептали, он держит незримую связь со скитником. А многие утверждали, ходит к нему. Однако все как один соглашались: если бы ни Крив, давно бы скитник изодрал всех, как одичавших псов и волков, которых находили у чащобы. Хотя тому в лесу оставляли коз и телят.
Быслав спросил в который раз:
– Правда, что это кочевники насылают марь?
Старик, как часто бывало, мудрёно улыбнулся, выудил клинком из рыбьего чрева потроха, положил их на язык и принялся, глядя вдаль, мерно разжёвывать. Пускай ждёт малец.
– Не жнаю, – ответил, причмокивая щербатым ртом, наконец, Крив. – Иж нави марьё идёт. Жа ним и кочевники.
То, что надвигалось до прихода кочевников, в селениях нарекали марью. Последний раз она являлась, как говаривали, лет восемнадцать тому, перед рождением Быслава. Тогда и погиб его отец, тогда и нанесли бед кочевники... тогда и появился скитник. Крив брезгливо называл это марьё – то, что кормилось смертью, плело косы из тел.
Юноша окинул взглядом оборонительные стены из брёвен, огораживающие селение.
Борис Долинго
|AuthorОтносительно набора текста. В «плюс» автору – наличие буквы «ё» (надеюсь, что пишет он её не по случаю подачи текста в наш журнал, а вообще – по жизни. Также автор применяет красные строки, верно использует тире.
Плохо вот что – постоянно пишу об этом очень многим авторам: вы присылаете не текст статьи для какого-то сайта, вы присылаете текст ХУДОЖЕСТВЕННОГО произведения. Поэтому не нужно делать увеличенные отступы между абзацами! У нормальных читателей художественных произведений (и у нормальных редакторов) это вызывает негативное отношение и элементарно мешает читать (особенно, если у автора есть ещё какие-то смысловые разрывы между частями текста). В статье, особенно в такой, где между абзацами иногда требуются смысловых разрывы, делать эти разрывы вполне оправданно, но вот в тексте художественно, да ещё между КАЖДЫМ абзацем делать такое увеличенные интервалы НЕ НУЖНО.
В целом, о самом рассказе чего-то положительного сказать не могу. Сюжет – очередная «сказка про выдуманные королевства» на, якобы, старославянский лад. Причём, какой-то захватывающей сюжетной идее нет – этакая хроника-зарисовка отрывка, отрывок из жизни псевдо-славянского поселения. Довольно тягучее повествование, часто встречаются крайне неудобные для восприятия фразы: автор зачем-то экономит союзы, не слишком внятно связывает отдельные члены предложений – возможно, этакая попытка местами подстраивать свой язык под некий «старославянский лад? Ни к чему вообще делать такое (не для старославян же пишите!), да и не очень получилось, в принципе. Далее, многие персонажи шепелявят (особенно некто Крив) – и автор везде даёт прямую речь таких персонажей со сплошным коверканьем звуков «с–ш», «з–ж» и т.п. Читать такое очень тяжело (если бы не обязанность написания рецензии, я бы такой текст дальше вообще читать не стал). В подобных случаях достаточно раз сказать, что персонаж «шепелявит», привести одно предложение с примером его «шепелявости», но постоянное воспроизводить это «дефект фикции» в тексте не нужно – это читать мешает. Далее можно лишь периодически упоминать в речи косвенности, что персонаж «прошепелявил». Читатель будет знать и помнить, что персонаж говорит с дефектом – но читаться будет легко, без напряжения.
В сюжете множество нелогичностей. Например, то, что село заволакивает дымом от соседних сёл, которые жгут кочевники. Так заволакивает, что «дышать нечем, дети в обморок падают». Ну давайте подумаем, сколько надо сжечь в округе сёл (которые ведь не вплотную друг к другу и к месту действия расположены!), чтобы некое отдельное село потонуло в смрадном дыме? Там сельский мегаполис, что ли?
Опять же, где это видано, чтобы селяне взбесившихся животных кидали в колодцы?! Только если колодец хотели отравить, не иначе. Понимаю, нагнетание ужаса в произведениях определённого типа необходимо, но оно должно быть «логичным», а не с потолка взятым.
В последней четверти текста повествование вообще пошло рваное, если не сказать, мало связное. Совершенно не понятно, как старики смогли спасти Быслава и Ладу (особенно – Ладу, над которой кочевники уже начали «измываться») от демонов-кочевников?
Что совсем уже не ясно – а к чему само по себе такое название? Нет, оно «звучное», конечно – «Из нави», но какая связь с содержанием?! Что, демоны-кочевники идут из нави?! Можно, конечно, с трудом догадаться, но если даже и догадаешься, то сам собой встаёт вопрос: «Ну и что с того?». А при чём в сюжете образ скитника? В начале ему уделено много времени, а затем автор, похоже, забыл напрочь об этом персонаже? Или то, что в лодке Крив вдруг превращается в медведя – этот-то эпизод к чему был? Эклектика какая-то, прошу прощения.
Увы, как уж сказал выше, сюжета особого нет, хотя эпиграф подобран очень серьёзный – ах из «Сантии Веды Перуна» (являющейся поделкой современных славянских неоязычников, т.е. – явным блефом). Видимо, суть рассказа в том, что герой должен простить свою девушку, изнасилованную кочевниками. Мысль эта, возможно, и «глубокая» сама по себе, но текст, в целом, крайне слабый.