«Большое спасибо за присланную вами статью, я ее завтра же перешлю в институт Ленина и в музей Ленина. Я считаю, что статью надо напечатать, буду сговариваться с издательствами… Очень советую вам продолжать литературную работу. О Чевереве пришлите все, что сможете. М. б. у вас есть фотокарточка? Необходимо, чтобы история гражданской войны осталась у нас в живых образах.
Крепко жму руку Н. Крупская
30 июня 1937 г.»
Это письмо Надежды Константиновны адресовано участнику чеверевского отряда Анисимову.
Сын вольного оренбургского казака, впоследствии модельного мастера на Уфимском чугунолитейном заводе Гутмана, Саша Че- верев девятнадцати лет в 1908 году вступил в партию большевиков.
История завода хранит такой эпизод. Гутман знал, что Сашка, как тогда звали Чеверева в цехе, подбивает рабочих требовать надбавку к жалованию. Хозяин вызвал отца беспокойного
— Ты что не останавливаешь сынка? Не можешь вбить ему в башку, что он ест мой хлеб. Смотри, если твой шарлатан не перестанет болтать языком, я его выгоню вон!
В тот же день дома Михаил Тимофеевич передал Саше разговор с Гутманом.
— Наплевать. Пусть увольняет. Не страшно! — И продолжал агитацию среди рабочих с еще большей энергией. Его уволили.
Много пришлось Саше Чевереву исколесить дорог, не раз менял адреса. Бурлак в Астрахани, шахтер в Донбассе, рабочий парововосборочного цеха в Чите. На Симском заводе он собирал молотилки, руководил самодеятельным кружком молодежи. В Башкирии Чеверев организовал один из первых красногвардейских отрядов на Урале.
В оренбургских стели свирепствовал атаман оренбургского казачьего войска Дутов. Он хотел захватить Урал, а затем двинуть на Петроград. В декабре 1917 года атаман установил свою власть в Оренбурге, стал стягивать силы, чтобы вести наступление дальше.
Со своим отрядом Чеверев одним из первых отправился на помощь оренбургским рабочим. Сюда же прибыли красногвардейцы из Челябинска, Самары и других городов. После упорных боев Дутов оставил город и отступил к Верхнеуральску.
Чеверев решил захватить атамана живым. Опасная операция: за ночь предстояло сделать марш-бросок из Белорецка до Верхнеуральска — 55 верст — и внезапным ударом разгромить штаб Дутова.
«Авось удастся захватить его в плен,— сказал друзьям Александр.— Хороший подарок привезли бы в Уфу».
Утром, когда штабисты еще спали, а дозорные и часовые дремали, чеверевцы неожиданно атаковали город. Дутов, услышав выстрелы, вскочил с кровати и в одном белье бросился бежать. Чеверев за ним. Один выстрел, второй… Но… упал бежавший вместе с Дутовым адъютант, а атаман скрылся. Над Верхнеуральском развевалось красное знамя.
Чеверевцы рассказывают, что самый ожесточенный бой вели накануне первой годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. К этому времени отряд Чеверева развернулся в полк, вошел в состав 28-й стрелковой Азинской дивизии.
— Было это на подступах к Ижевску, где белогвардейцы оборонялись с дьявольским упорством. Мы воевали,— вспоминает ветеран гражданской войны Зия Шарафутдинович Шарипов,— не зная усталости и уныния, уверенные в своей силе. Авторитет Чеверева был знаменем для нас. Дисциплина установилась крепкая, боевая. Между бойцами и командирами царил дух товарищества. Каждый считал за честь воевать под началом Александра Михайловича. И когда мы узнали, что будем первыми атаковать врага в Ижевске, не колеблясь, решительно пошли в бой.
Белые ожесточенно сопротивлялись. Но красные артиллеристы, пулеметчики, конники и пехотинцы шаг за шагом отвоевывали у врага город.
7 ноября 1918 года над Ижевском взвилось красное знамя. Владимир Ильич Ленин послал телеграмму бойцам и командирам, освобождавшим город:
«Приветствую доблестные красноармейские войска со взятием Ижевска. Поздравляю с годовщиной революции. Да здравствует социалистическая армия.
Ленин»
Вскоре Александра Чеверева, как одного из участников штурма города, наградили орденом Красного Знамени.
Не любил Чеверев войну на бумаге. Его стихией были бои, сражения. Не потому ли он, боевой и прославленный командир, рвался 00 на фронт, будучи в академии генштаба, куда его направили в начале 1919 года! Как ни старались в Москве убедить Александра Михайловича продолжать учебу, Чеверев отвечал:
— Я лучше буду учиться на живой практике, жевать сухую теорию в такое время — не в моем характере.
Летом его послали на новый фронт революции, не менее опасный и трудный, чем война — к крестьянам. Надо было убедить их сдавать излишки хлеба государству.
Чеверев формировал продовольственные отряды по Уфимской губернии. Ездил из деревни в деревню, проводил митинги, собрания, беседовал с людьми. Крестьяне верили ему, сдавали хлеб. Этому способствовал и личный авторитет Чеверева. В некоторых деревнях он встречал бывших боевых товарищей, которые много рассказывали землякам о своем командире.
Вот в каком-то селе к нему подошел татарин и протянул дрожащую старческую руку:
— Слыхал про твоя и стричать пошел тибя. Бульна скучал, бульно скучал! Ай, как дулга не видал твоя!
Крестьяне окружили Чеверева, внимательно слушали. Многие узнали в нем того, кто раздавал им имущество помещиков, купцов, мулл.
— А где твои сыновья? — спросил Чеверев.
— Один ульган каншал белый на войне. Два жива, Красной Армии гуляет.
Старика звали Хасаном. С тремя сыновьями летом 1918 года он добровольно вступил в отряд Чеверева. В Башкирском краеведческом музее хранится фотокопия документа:
АТТЕСТАЦИЯ
Дана сия аттестация командиром 22-й отдельной Бригады Войск внутренней охраны Советской Республики Чеверевым гражданину села Эабанаево Асановской волости Сарвардину Хасанову в том, что он с первых дней восстания чехословацких банд один из первых вступил с тремя сыновьями в ряды добровольцев Красной
Сыновья его и по сие время состоят о ней и бьются на польском фронте. Он же по преклонности лет был уволен на отдых домой.
Всем советским организациям и должностным лицам просьба оказывать всякое законное внимание.
А поэтому командир 22-й отдельной стрелковой Бригады Войск внутренней охраны республики свидетельствует Сарвардина Хасанова, как честного и преданного работника Советской власти. Изложенное подписью удостоверяется.
Командир 22-й отдельной стрелковой бригады А. ЧЕВЕРЕВ.
13 августа, с. Дюртюли.
Рассказывают, в Дюртюлях муллу обвинили в антисоветской агитации и арестовали. Чеверев лично расследовал и установил, что тот не вино-
Выпустил арестованного из тюрьмы. Мулла бросился к Чевереау:
— Ай, спасибо, ай, спасибо, Чевыря! Тапирь мы сам будем балшавик, баба моя будет балшевик.
Боевики залились смехом. Александр Михайлович похлопал муллу по плечу:
— Ну, ну, посмотрим.
Нет, недаром крестьяне называли Чеверева самым справедливым человеком.
Доктор исторических наук А. П. Кучкин написал мне, что «Чеверев был практически проводником национальной политики партии. Это он показал на деле во время действия его отряда в Дюртюлях, когда его малочисленный отряд превратился в более чем тысячный. Ведь после его обращения к башкирам помочь в борьбе с белогвардейцами и белочехами к нему явилось более пяти тысяч человек… И это произошло потому, что Чеверев умел подойти к башкирам. Сыграла свою роль раздача беднякам конфискованного имущества богача, кажется, Максютова… Он был любимцем у народов всех национальностей и любимцем у всех разнонациональных бойцов».
Уже позже, будучи на Кавказе, Александр Михайлович Чеверев замечал, что там нарушается национальная политика партии. Он предпринял специальную поездку в Москву, чтобы рассказать Ленину о положении дел, в частности, в Дагестане.
Встреча военного комиссара отдельной Дагестанской стрелковой бригады Александра Чеверева с В. И. Лениным произошла летом 1921 года. Вот как она описана Георгием Крыловым в брошюре, изданной в 1924 году.
«…Владимир Ильич подробно расспрашивал Чеверева о настроении солдат, командиров, спросил, где он сам воевал.
Внимательно выслушав собеседника, Ильич слегка улыбнулся, встал со стула, подошел к географической карте, висевшей на стене. Чеверев пристально следил за действиями Ленина.
— Где же тут Ижевский завод? — спросил Ильич, ткнув пальцем в столицу Австро-Венгрии.— Здесь, что ли?
Владимир Ильич решил, видимо, проверить географические познания командира. В указанном районе Чеверев не нашел Ижевск.
— Нет, товарищ Ленин,— ответил он,— это Венгрия.— Мы пока расправляемся со своей буржуазией, а с ними расправимся после, потом.
Ильич улыбнулся.
Чеверев протянул руку вправо, на северо- восток по карте, и, поискав немного, сказал:
— Вот здесь Ижевский завод!
Владимир Ильич взял Чеверева за руку, подвел к дивану и посадил его рядом с собой.
— Что, по-вашему, должен делать коммунист, чтобы выйти победителем в борьбе с буржуазией?
— Я,— начал Чеверев и… сделал паузу, словно собираясь с мыслями,— представляю буржуазию, как большой кулак. Для того, чтобы нам победить, необходимо нарастить свой кулак и ударить им с такой силой, чтобы голова нашего врага разлетелась на мелкие части.
— А как вы смотрите на проводимую нами национальную политику? — вдруг спросил Ленин.
— Я полагаю, что национальные меньшинства, как народы малокультурные, порабощенные царизмом, настоятельно нуждаются в самоопределении, которое и выведет их на путь просвещения и коммунизма. Это возможно, конечно, при усиленной работе самих коммунистов среди этих наций. В этом отношении мы допускаем ошибки. Живя на Кавказе, я наблюдал такие случаи. Приезжает из Москвы член партии, командированный для работы среди армян и черкесов. И что же? Первым долгом старается показать этой гордой нации свой аршинный мандат, лезет к ним в душу обеими руками, вырывает оттуда их Магомета, а взамен не дает ничего. Все это делается часто неумело и грубо. Такая политика вряд ли пользу приносит.
Владимир Ильич внимательно выслушал Чеверева, взял лист белой бумаги и мелким почерком написал:
«Т. Склянский! Прошу вас принять подателя, тов. Чеверсва, члена РКП —1908, уральского рабочего, три года в Красной Армии, был начдивом 23, теперь политкомом бригады 111. Его соображения насчет допущенной нами ошибки кажутся мне очень вескими.
Отнеситесь, пожалуйста, как можно внимательнее к его изложению дела и прикажите рассмотреть вопрос внимательнее.
Итоги сообщите мне.
С ком. приветом Ленин».
3 июня 1921 г.
Владимир Ильич попрощался с боевым командиром, пожал ему руку и пожелал новых успехов.
С письмом Ленина Чеверев отправился к Склянскому — заместителю Народного Комиссара по военным и морским делам и председателя Реввоенсовета Республики. Уже в пути он решил во что бы то ни стало оставить у себя, как память, письмо Ленина, хотя оно и адресовано было не ему.
Склянский принял Чеверева, выслушал его, потом написал: «Чевереву» и отдал письмо Ильича Александру Михайловичу.
…2 октября 1921 года перестало биться неспокойное сердце Александра Чеверева. В день похорон 4 октября все учреждения Уфы в 3 часа прекратили работу. Весь город проводил его в последний путь. Газеты писали:
«По происхождению — казак, по профессии — рабочий, по складу души и наклонности — чистейшей воды большевик». «За все время гражданской войны он бессменно находился на различных фронтах с винтовкой в руках, защищая те идеи, то дело пролетариата, к которому призывал всякого». «Он ненавидел всеми фибрами души буржуазию, которая трепетала при одном его имени».
