Обритый наголо лама в красном облачении внимательно вглядывался в обозначившиеся на горизонте берега Англии. Он, по-видимому, не замечал внимания, с которым пассажиры парома Кале-Дувр наблюдали за ним. Впрочем, большинство пассажиров были англичане; они старались не демонстрировать своего любопытства.
С левого запястья ламы свисали хорошо отполированные деревянные четки; правая рука была оголена до самого плеча. Он крутил молитвенную шкатулку, подобных которой большинство его спутников никогда не видели в глаза. Эта шкатулка размерами с банку сгущенного молока представляла собой медный сосуд ручной работы, который вращался вокруг собственной оси с помощью небольшой рукоятки; едва заметными движениями правой руки лама поддерживал вращение, равномерность которого обеспечивал небольшой маховичок на короткой цепочке. Лама монотонно бормотал свои молитвы, обращенные к индийскому божеству Мани или Ману, но даже самый изощренный слух мог уловить в них лишь бесконечное «ом, Мани».
По поверхности шкатулки пробегали санскритские слова «Ом Мани падме хум» — «О, ты, сокровище лотоса»; подобные выражения содержит и «Отче наш». Это, очевидно, и были слова, которые непрестанно бормотал лама.
Во вращающейся шкатулке находилась полоска тончайшей рисовой бумаги, на которой была записана эта молитва. При каждом обороте шкатулки к божествам небесным должны были возноситься просьбы помиловать страждущее человечество…
Левая рука ламы покоилась на конусообразном свертке длиной около метра, обернутом в выцветшую, некогда кораллово-бирюзово-желтую чесучу. Для удобства путешественника сверток был прикручен толстым шелковым шнурам к небольшой двухколесной тележке.
Приближаясь к пункту паспортного контроля, лама тянул свой примечательный багаж на колесиках. Ему вежливо предложили пройти вне очереди. Лама достал из складок одеяния бархатный мешочек и вынул документы. Его встретил холодный высокомерный взгляд, которым британские чиновники привыкли выражать свое превосходство над представителями «низших» рас и низших слоев общества.
В документах с визой британского посольства в Париже он значился как Живущий Будда Джунгза. Живущее божество! Поведение чиновника мгновенно изменилось: он проявил неподдельный интерес к путешественнику, который, по поверьям, однажды умер, перешел из земного существования в нирвану и, как «избранный», заново родился, чтобы жить в мире страданий и помогать другим находить свой путь в нирвану. Живой Будда —это что-то вроде живого Христа, хотя, вероятно, встречается несколько чаще…
Миновав паспортный контроль, Живой Будда направился со своим пестрым свертком на колесиках в тот проход таможни, над которым значилось «Без пошлин», Однако таможенник остановил его.
—Извините,—вежливо сказал он,—но я обязан спросить, что у вас в свертке.
—Это Авалокитешвара благодать приносящий, Для отправления службы,—ответил лама по-английски с сильным акцентом.
—Простите, но я должен осмотреть это.
—Святые предметы. Очень святые. Только для посвященных.
—Весьма сожалею, но я обязан проверять, что ввозится в нашу страну.
—Но, мистер… сэр…
В распахнувшуюся дверь стремительно ворвались две овчарки, чуть не таща за собой хозяина, державшего поводки. Тихонько повизгивая, они рванулись к свертку на колесиках, обнюхали его со всех сторон и вдруг возбужденно залаяли. Лама опасливо наблюдал за собаками, но делал вид, что не обращает на них внимания. Таможенник и проводник собак многозначительно переглянулись.
—Они почуяли кое-что,—сказал проводник.— Я еле удерживаю их. На место, Сузи! На место, Понго! —Собаки, тяжело дыша, уселись.— Что мы будем делать, мистер Вильсон?
—Туда.—Таможенник указал взглядом на дверь и повернулся к ламе.—Прошу вас пройти в соседний зал, сэр. Эти собаки специально натасканы, и я могу предположить, что вы хотите провезти контрабанду.
—Контрабанду? Что это?
—Наркотики. Эти собаки натасканы на наркотики.
—Наркотики? —Лама состроил удивленную мину.—Но у меня только Опам для заново рожденных и моя молитвенная шкатулка.
—Однако вы только что называли другое имя?
— Авалокитешвара. Другое имя того же бога. Я заверяю вас…
—Прошу пройти в зал, сэр! И не привлекайте, пожалуйста, излишнего внимания. Мистер Эллиот, останьтесь здесь вместо меня,—обратился он к другому таможеннику.
В соседнем помещении собаки улеглись на пол, положив, как их учили, морду между лапами. Однако глаза внимательно следили за происходящим. При каждом движении ламы они негромко, но угрожающе рычали. Вильсон развернул пеструю чесучу; под ней оказалась деревянная скульптура Опама на троне в стилизованной форме цветка лотоса, ибо лотос служит в Индии символом рождения божества. В руки фигурки было вложено изображение Перуна-громовержца.
Проводник подал команду: «Искать!» Собаки мгновенно вскочили, обнюхали божество на его чесучовом троне и возбужденно залаяли. На самого ламу и на его шкатулку они не обращали внимания,
— Дилетанты,— ухмыльнулся проводник.— Считают себя хитрее всех. На прошлой неделе привезли фигурку лошади якобы из династии Танг, битком набитую кокаином. Потом спрятали гашиш в полом протезе. Теперь вот привезли бога. Дилетанты!
— Теперь мне можно идти? — спросил лама, словно не поняв тирады проводника.
— Пока нет,— ответил Вильсон.— Уберите собак и позовите Виктора с инструментами,— обратился он к проводнику. Затем опять повернулся к ламе.— Если вы нам поможете, это зачтется. Вы, разумеется, не один, здесь участвуют и другие люди. Но это потом. А сейчас скажите: как вскрыть фигуру?
— Вскрыть? Что вы имеете в виду?
— Как вытащить начинку?
— Начинку? Не понимаю…
— Ага, играете в невинность! Начинка — это то, что внутри. Героин, кокаин или что там еще унюхали собаки. Вы сами вскроете фигурку или нам придется разломать ее?
— Зачем ломать, мистер… сэр… Нет никакой начинки. Только святые предметы.
Проводник вернулся вместе с маленьким человечком, который нес потрепанный чемоданчик. Человечек осмотрел статуэтку, но не смог открыть и достал из чемоданчика инструменты.
— Вы уверены?— еще раз спросил мистер Вильсон у проводника.
— Сузи еще ни разу не ошибалась. Понго, правда, молод, но за Сузи я ручаюсь.— Виктор уже приготовил молоток и зубило.
—Не надо, прошу вас,—проговорил лама. Он умоляюще вывернул ладони, низко поклонился таможеннику и даже высунул язык в знак правдивости.—В пятницу прибудет наш святой патрон.—Он достал газету с крупным заголовком «Далай-лама наносит визит королеве» и вручил Вильсону.—Королева Британии воплощает собой Лхаму, нашу богиню-заступницу. А бог Опам очень святой. Он прибыл из Парижа. Специально для вашей королевы.
Живущий Будда опустился на колени. Затем распростерся перед своей статуей ниц. Но на мистера Вильсона это не произвело впечатления,
—Приступай! —кивнул он Виктору.
Ломать —не строить. Разрушать Виктор умел мастерски. Сегодня образ ламаистского божества, вчера зеркало в стиле барокко —любой мыслимый тайник. К тому же статуя Опама была весьма древней; через несколько минут от нее остались лишь кучка деревянных обломков, разрисованный гипс и папье-маше. Но наркотиков не было.
—Ни грамма, ни капельки,—доложил Виктор.— Очевидно, собак ввел в заблуждение запах прелого дерева или благовоний, которыми его окуривали.
—Очевидно,—недовольным тоном отозвался мистер Вильсон,
Час спустя пришел следующий паром из Кале. Настроение у мистера Вильсона было препротивное. Весь обеденный перерыв ушел на то, чтобы вместе с ламой заполнить в трех экземплярах формуляры: монах требовал компенсации причиненного ущерба и, кроме того,—оплаты поездки в Париж, где он мог бы приобрести новое изображение своего бога. Вильсон проводил его с тележкой на обратный паром, едва успев прожевать бутерброд, и снова занял свой пост на таможне.
—Только не это! —простонал он вдруг.— Только не новый лама!
От дверей паспортного контроля, весело посмеиваясь, шагал еще один лама —толстяк в пурпурных одеждах с пухлыми, как у раскормленного ребенка, руками. Одной рукой он вертел такую же молитвенную шкатулку, в другой держал обычный дорожный чемодан. Лама спокойно- доверительно приблизился к мистеру Вильсону, поставил свой чемодан и протянул ему сложенный лист бумаги.
—Взгляните, мистер Эллиот,—сказал Вильсон и отошел на шаг в сторону. Эллиот взял бумагу и прочитал вполголоса: «Всем, кого это касается. Аббат Туден направляется со святыми писаниями в Лондон. Он будет отправлять службы во время предстоящего пребывания его святейшества далай-ламы в Великобритании. Желательно оказывать ему всяческую помощь, так как он не говорит по-английски».
Мистер Эллиот и мистер Вильсон переглянулись.
—Пропустим его,—предложил Эллиот.— Хватит с нас на сегодня одного ламы.
Но в этот момент обе собаки в соседнем помещении громко -залаяли. Вильсон чуть не застонал. Он знаками велел аббату поставить чемодан на стол и открыть его. Святой отец с видимой охотой сделал это —и снова стал вертеть свою шкатулку,
От пестрой чесучи в чемодане исходил запах гнили. Чесучой оказались обернуты пачки бумаг— святых текстов, напечатанных типографским способом на санскрите. Собаки за дверью продолжали тявкать. Оба таможенника тщательно обследовали каждую пачку.
— Ни грамма,— констатировал мистер Вильсон.
Привели собак. Те проявили интерес лишь к чемодану, но никак не к аббату с его шкатулкой.
— Этот странный запах, волнующий собак, исходит от древних святых предметов,— решил мистер Вильсон.— Другого объяснения я найти не могу.
Равнодушно выслушав формальные извинения таможенников, аббат поклонился им и направился к стоянке такси.
Десяток мужчин не спеша распивали пиво, бутылку за бутылкой, в прокуренном полуподвале дома номер Ю9А на Сохо плейс. Когда-то здесь был ночной клуб, потом бар со стриптизом, магазин сексуальной литературы, зал показа порнографических фильмов. Теперь он не имел специального назначения, его мог снять любой желающий.
Мужчины в дорогих старомодных костюмах были руководителями подпольного синдиката торговли наркотиками., Они провели длинный напряженный день, доставив из Парижа в Лондон большую партию чистого героина. Товар стоил не менее десяти миллионов фунтов стерлингов; распродавая же его в розницу, можно было выручить в несколько раз больше.
Героин лежал на отдельном столе в том виде, в котором его привезли: в консервных банках, в коробочках из-под медикаментов, в полых игрушках, сигаретных упаковках, металлических портсигарах — короче говоря, во всевозможных предметах, которые берут в дорогу и которые не вызывают подозрений при поверхностном досмотре.
В одном из углов зал а лежала куча предметов одежды. Живущий Будда Джунгза, который пришел последним, только что сбросил в эту кучу свое красное облачение. Во второй раз он миновал таможенный досмотр в Дувре без каких-либо задержек: Вильсон и Эллиот постарались как можно скорее отделаться от него. Вторая статуя божества, также не содержавшая наркотиков, осталась невредимой и мирно покоилась на прилавке бывшего стриптиз-бара. Вильсон и Эллиот не узнали бы аббата Тудена без монашеского облачения, без грима и в коричневом парике, прикрывшем теперь его облысевшую голову. Теперь он преобразился в довольно полного преуспевающего служащего в добротном синем костюме. Аналогичное преображение претерпел и Живущий Будда, только что облачившийся в хорошо сидящий серый костюм. Это он, Тони Морган, имя которого вызывало благоговение среди уголовников всего Лондона, организовал переброску героина и взял на себя максимальный риск в Дувре. Блестящий организатор, ни разу не попадавший в руки правосудия, он завершил в этот день довольно опасное предприятие и, предвкушая крупный барыш, стал подумывать о том, чтобы стать легальным коммерсантом.
Окончив переодевание, он зажег себе сигару и открыл бутылку пива.
— Будем здоровы! — обратился он ко всем и сделал добрый глоток.— Сейчас двадцать один пятнадцать. День был трудным, но мы справились, каждый в отдельности и все вместе. Как с товаром? Ты все проверил, Барни?
— Все до грамма, Тони.
— Нам повезло. Хотя все же была опасность, что кого-то из нас поймают. Теперь так: каждый знает, что делать дальше, когда и где мы встретимся снова…
— Одно слово перед тем, как мы расстанемся,-— сказал вдруг «аббат».— Я не хочу, чтобы Тони краснел, но думаю, что всем нужно знать: такого удачного дела у нас давно уже не было. Оно задумано и осуществлено просто гениально— и за это мы должны быть благодарны Тони. Это он все продумал и организовал, предусмотрел каждую мелочь. Эту религиозную мистерию попросту вычитал в Британском музее. Ом мани падме хум! И какая предусмотрительность: заказать, две одинаковые фигуры богов… и все остальное. Но главная хитрость—обмакнуть чесучу в героин, чтобы овчарки и парни в таможне имели работу! В это время другие, как порядочные туристы, спокойно провезли весь товар. А вся идея в целом пришла ему в голову, когда он узнал, что далай-лама должен нанести визит королеве. Феноменально!
— Хватит, хватит,— попытался остановить его Тони. Но видно было, что похвала одного из подручных была ему приятна.
Неожиданно раздался усиленный мегафоном голос:
— Внимание! Говорит полиция! Говорит полиция! Оставайтесь на месте! Вы окружены. При сопротивлений будем стрелять. Все опешили. Но уже через мгновение бросились к столу и, на ходу заполняя карманы «товаром», ринулись к заднему выходу. Но мегафон тотчас загремел и оттуда:
— Говорит полиция! Оставайтесь на месте! В случае выхода из здания — стреляем!
— Вернитесь,— обратился к своим «коллегам» Тони — Бежать бессмысленно. Умереть всегда успеете. Пока мы живы, для каждого есть надежда. Кроме, конечно, собаки, которая нас предала. Мы сдаемся! — крикнул он громче и выложил коробочку с героином из кармана.— Положите товар обратно,— добавил он вполголоса.— Лучше не иметь его в карманах.
— Теперь ты наконец попадешь за решетку, Тони,— сказал инспектор, когда Тони привезли в полицейское управление.— Ты долго обводил нас вокруг пальца, а теперь мы уж позаботимся, чтобы ты имел время подумать о цели своей жизни.
— Удивляюсь я на вас, инспектор, за что вы на меня сердитесь? — отозвался Тони.— Вы лучше скажите: кто это нас заложил?
— Много просишь, Тони,— усмехнулся инспектор.— Если я скажу, человеку придется всю жизнь дрожать за свою жизнь…
— Вы только скажите: это кто-то из моей банды?
— Из твоей, Тони, из твоей. Впрочем, я могу и сказать, это позабавит тебя.— Морган настороженно ждал.— Это ты сам, Тони,— продолжал инспектор.— Когда ты вторично подошел в Дувре к таможне, на тебя обратил внимание один милый старый чудак. Он совершенно случайно оказался профессором-ориенталистом из Оксфорда и был весьма удивлен твоими действиями. А как только ты ушел, высказал таможенникам свое недоумение. Этот человек не может быть настоящим ламой, сказал он. И объяснил, что молитва — омини помини или как там — накручена в шкатулке в определенном направлении, что текст читается только в этом направлении, против часовой стрелки. А ты вертел эту штуку по часовой стрелке, так что молитвы пришлось бы читать задом наперед. Так мог поступить только дилетант, а не настоящий лама и, конечно, не Живущий Будда, за которого ты себя выдавал. После этого таможенники позвонили, в Скотленд-Ярд, и с этого момента мы за тобой следили.
