Ежемесячный журнал путешествий по Уралу, приключений, истории, краеведения и научной фантастики. Издается с 1935 года.

«Солнечная» ягода морошка предпочитает обитать на севере

Впервые попав на Север более 60 лет назад, ещё будучи школьником, помимо таких красот и чудес, как полярный день, кумжа и сёмга, дикий олень, несметные полчища комаров и мошек и ещё много другого, я открыл для себя настоящую «солнечную» ягоду – морошку. Уже позже, побывав в самых разных регионах севера страны – от норвежской границы до самой восточной оконечности Чукотки, везде:  и в тайге, и в тундре, и в горах – я наслаждался её приятным сладковато-кисловатым вкусом. А уж сколько интересных историй было связано с этой ягодой или сопутствовало её сбору, и не перечесть.
Позволю некоторый экскурс в происхождение названия этого растения, поскольку и охотники, и рыболовы, и путешественники с ней встречаются постоянно и обычно называют её просто – морошка. Но правильное, научное название растения – морошка приземистая (Rubus chamaemorus). Видовое название растения chamaemorus образовалось от двух слов, перевод первого с древнегреческого означает «на земле», а второго, латинского, – «шелковица», получается что-то вроде «наземной шелковицы».
Видимо, всё объясняется просто – древним шелковица была знакома лучше северного растения, вот они и назвали его так. В старину на Руси бытовали и такие названия морошки – «болотный янтарь» (видимо, за схожесть цвета спелых ягод), «очи болота» (вероятно, из-за выразительных, как глаза красавицы, ягод), «болотный стражник». Во времена освоения Севера дружинами новгородских и московских князей, когда местное население облагалось оброком, и позже, когда, прознав отменный вкус морошки, эту ягоду стали специально заготавливать для царского стола, за ней прочно укоренилось название «царская ягода». Среди крестьянского же населения были ещё распространены другие названия – моховая смородина, глошина, пьяная ягода, северный апельсин и арктическая малина.
Морошка – близкая родственница малины, относится к тому же роду. Это – травянистое или полукустарниковое растение высотой до 30 см, с ползучим корневищем, тонкими прямостоячими стеблями, с двумя-тремя листьями и одним верхушечным цветком с белыми лепестками. Листья у морошки морщинистые, округло-почковидные, пятилопастные, по краю неровно-городчатые, очень напоминающие смятую бумажку. Цветки однополые, одиночные, белые. Цветёт в июне-июле.
Часто период массового цветения в первой половине – середине июня совпадает с возвратом холодов, когда оседающий на торфяники «холодный туман» или кратковременные заморозки приводят к тому, что цветки отмирают и засыхают. В периоды возврата холодов и заморозков в начале календарного лета цветущие растения с завязями сохраняются в основном в сырых понижениях, заросших ивняками. Интересно, что после неблагоприятного начала лета с заморозками, когда цветки морошки погибают, а завязь не развивается, общий вид морошечников на бугристых торфяниках выглядит довольно уныло – над обилием листвы поднимаются бурые цветоносы с засохшими цветками. Плодоносить морошка начинает в середине июля, её плод – сборная костянка диаметром до 1,5 см, по форме напоминает плоды малины, но отличается особым запахом и вкусом. Незрелые ягоды – желто-красные, с некоторой «скрипучестью», плотные, а зрелые – оранжевого цвета, почти прозрачные, напоминают янтарь. Основной сбор ягод морошки приходится на вторую половину июля – август, хотя и в начале сентября среди ивняков и крупного ерника в низинах можно найти уже перезрелые, еле висящие на плодоножке отдельные ягоды.
Морошка относится к семейству Розовых, произрастает только в Северном полушарии, где её ареал охватывает таёжную зону и тундры. По горным системам, где это растение распространено только в верхних поясах, она может встречаться намного южнее, вплоть до 44° северной широты. В Европейской России её можно обнаружить и на близлежащих к материку островах Баренцева моря. Например, в 1990-х годах я встречал морошку на Южном острове Новой Земли, где на сегодняшний день самое северное её местонахождение на архипелаге установлено в нескольких километрах южнее пролива Маточкин Шар, в долине р. Маточки. Здесь она встречается в закрытых от ветров горных котловинах, на небольших сырых местах. По рассказам служивших на Новой Земле, на Центральном полигоне РФ, матросов и мичманов, в отдельные годы им удавалось собрать аж «целую зимнюю шапку» ягод.
Основные биотопы морошки в тундре – бугристые торфяники, понижения между ними с зарослями ивы и карликовой берёзы, заболоченные участки моховых и травянистых обрамлений водоёмов.
В таёжной зоне морошка обычна вокруг заболоченных водоёмов, по долинам ручьёв среди зарослей сфагнума и в других подобных биотопах. В таких сырых местах среди зарослей ивы и карликовой берёзы, в хвощатниках и среди багульника морошка самая крупная и сочная. На побережье Белого моря, например, в сырых ельниках, где в травяном покрове почти чистый сфагнум, длина которого достигает 15-20 см, во мху морошку можно встретить даже в первых числах сентября, тогда как на открытых торфяных буграх она сходит уже в августе, да и ягода тут намного мельче и суше. Среди интересных природных местообитаний, где мне приходилось встречать в массе морошку – небольшие скалистые острова в Кандалакшском заливе Белого моря. Здесь морошкой зарастают все торфяники, во время плодоношения они все усыпаны ягодами, но, к сожалению, она тут мелкая и не сочная.
Рассказывать о морошке можно бесконечно. У каждого с походами «по ягоды» – будь то за морошкой или брусникой – связано много историй. Ведь по пути на ягодники проходишь определённое расстояние лесом или поляной, по болотинам и около озёр и рек. А тут можно встретить редкую птицу или зверя или попасть в какую-нибудь нестандартную ситуацию.
Замечу, что сбором морошки я специально никогда не занимался, ведь передо мной в экспедициях всегда стояли совсем другие задачи – сбор научных материалов, мы ходили в дальние маршруты с рюкзаками и, честно сказать, времени на ягоду не было. «Баловались» же морошкой в основном на привалах, отправлялись к ближайшим морошечникам и наедались досыта.
Но несколько раз всё же приходилось отступить от этого правила. В один из августовских вечеров 1973 года, когда на востоке Большеземельской тундры мы базировались в уютной избушке на оз. Яней-Ты, что в 20 с лишним км от пос. Воргашор, пригорода Воркуты, наша группа из трёх человек, включая и студентку МГУ, отправилась неподалёку на крупные термокарстовые озёра пострелять подросших утят, а в понижениях между торфяными буграми поохотиться на куропаток, пособирать морошки и грибов. Подстрелив нескольких молодых куропаток на небольших «полянках» посреди ивняков и пару уток на озёрах, собрав два вместительных котелка ягод морошки, мы двинулись обратно. Пока занимались «ненаучными» сборами, сел туман и восприятие окружающей тундры сразу изменилось. Пытались вспомнить маршрут, по которому мы пришли, но тут мнения разделились: я утверждал, что от ручья, откуда мы направились по ложбине на торфяники, нужно было идти направо, а мои спутники утверждали, что налево. Два против одного, пришлось подчиниться большинству. А туман был такой густой и так низко сел, что для того, чтобы сориентироваться, нужно было почти лечь на землю, но и тут видно было только на полметра от земли.
Плутали мы часов семь-восемь. Съели всю ягоду, а в освободившихся котелках сварили пару куропаток и утку, приправив своеобразное варево без соли подберёзовиками и сыроежками. Когда туман рассеялся, мы обнаружили, что оказались в огромной, почти в два километра, низине, откуда, естественно, не было ничего видно вокруг. Как сориентироваться? Ведь карту мы не взяли, шли-то ведь на час-другой, да ещё в такое место, которое нам было хорошо известно. Соорудив для ослабшей студентки лежанку из наломанного ивняка, мы с коллегой отправились в разные стороны на окружавшие низину холмы, откуда увидели за одним из них дым от котельной шахты, но так далеко, что очень удивились, поняв, куда забрели. Прошло ещё несколько часов, пока мы вернулись в избушку и уже там по карте определили, что в тумане забрели очень далеко, прошли по тундре напрямик километров десять. Хорошо, что нас выручил дым от котельной, до которой было не меньше 30 км. И тогда мы поняли, к чему могут привести прогулки по тундре за ягодами-грибами, и более подобными экскурсиями не баловались…
Очень много я встречал морошки на Полярном Урале и в его предгорьях, где среди берёзово-ивового криволесья она растёт так же, как и в Северной Карелии, но тут её много и на торфяниках. Собирал же я здесь всего один раз, в июле 1989 года, когда с женой и сыном месяц жили у оз. Перевального, в сквозной долине Елец-Собь. Это было отступлением от моих принципов: домочадцам удалось уговорить меня присоединиться к ним и тоже заняться сбором ягод, а морошки тут была уйма, благо морошники окружали ближайшие окрестности нашей палатки. Ведро втроём мы собрали за час. Но собранная на торфяниках морошка оказалась мелковатой, с краснинкой. Это не та ягода, что я собирал раньше на моховых низинах в ивняках в тундре или в тайге.
Из своих многочисленных впечатлений от сборов морошки у меня в памяти есть ещё один очень яркий случай. Это было на Чукотке в уже далёком 1991 году, да ещё в памятном всем историческими событиями августе. Наша экспедиция базировалась в низовьях р. Чегитуна. Эта территория на Чукотке славится богатейшими нерестилищами лососёвых, о чём мы могли убедиться воочию. С высоких берегов каньона, в котором внизу текла река, обычно под вечер, когда солнце так освещало воду, что видно было до дна, мы выходили сюда и наблюдали, как вверх по течению шли на нерест огромные рыбины, серебристыми боками призывно поблёскивая под пробивающими водную толщу солнечными лучами.
Недалеко от нашего лагеря было несколько морошечников; они находились на моховых низинах у подножья невысокой гряды и вокруг небольших термокарстовых озёр. Из-за разразившегося на Большой земле путча вертолёты не летали, и мы решили расширить район работ, времени-то свободного образовалось много. Вместе с продолжением своих исследований я решил пособирать морошки, благо сахара у нас было много, да и подходящей тары в избытке, поблизости от нашего лагеря когда-то находилось стойбище оленеводов и старая стоянка геологов, оставивших много пустых 3-литровых банок.
Если сбор морошки у подножия хребта обошёлся без особых приключений, то вот поход на морошечники к озёрам преподнёс сюрприз. Отправившись на термокарстовые озёра с работой, я решил одновременно пособирать тут особо крупных ягод. Этот памятный день подарил мне встречу с одним интересным и редким в тундре животным – росомахой. Я отправился, взяв с собой банки для проб, бинокль, длинный шест-щуп, который я всегда использовал в маршрутах, и большой пакет для ягод. Минут пятнадцать я шёл по низкому берегу ручья, а затем поднялся на левый борт его долины, подпиравшийся здоровенным холмом. Этот склон был покрыт густым осочником, кое-где торчали редкие кусты ивняка. Был конец августа, осока и ивняк начали жухнуть, листья покрылись коричневато-жёлтым налётом; ведь приближалась осень. Все сколько-нибудь заметные неровности рельефа – трава и кусты, сливались в единую цветовую гамму, где различить, особенно издали, подробности пейзажа было уже невозможно.
По привычке, которая выработалась у меня с годами, я, пройдя несколько сотен метров, останавливался, опирался на шест, чтобы спокойно рассмотреть всё в бинокль, оглядеться вокруг. Вот и в этот раз, уйдя от лагеря метров на шестьсот-семьсот, я остановился, опёрся на свою палку-шест и стал изучать окрестности. Погода была прекрасная, и я почему-то решил полюбоваться местными красотами без бинокля; он висел на шнурке у меня на шее. Оглянулся назад и обомлел. Шагах в 25 от меня на промятой в осочнике тропе сидела росомаха и, разинув пасть, яростно рычала и шипела в мою сторону. Положение своё я оценил незавидным. Я соображал, как так мне удалось пройти мимо, не заметив зверя. Рассуждал, трава начинала буреть, местами золотились уже жёлтые пятна, редкие кусты отстояли друг от друга на несколько метров, значит, около одного из них сидела росомаха, а я беспечно, любуясь окрестными пейзажами, как грибник в подмосковном лесу, проследовал мимо неё. Оценив расстояние между нами, понял, что то место, где затаилась росомаха у моей тропы, я прошёл всего полминутой назад. Значит, она лежала или сидела где-то в нескольких шагах от моего следа.
После громких криков и маханий палкой хищник нехотя поднялся и побрёл по склону ручья вниз, к воде. Но, пройдя буквально метров десять-пятнадцать, зверь остановился, обернулся и продолжил скалиться в мою сторону. Я же продолжил свои «пугалки». Так продолжалось минут около сорока-пятидесяти. Росомаха постепенно нехотя уходила, но всё время озиралась, скалилась и шипела, медленно спустилась по склону в глубокую долину ручья, перешла ручей, стала взбираться по правому берегу долины. Но, даже удалившись от меня метров на триста, продолжала озираться и шипеть. Я провожал её ещё долго взглядом, пока она не скрылась за кустарником. Морошки я всё-таки насобирал по окраинам озёр.
Таким вот запомнился мне чукотский поход за морошкой. Отсюда, с далёкой окраины страны, я привёз в Москву три трёхлитровых банки с засыпанной сахаром морошкой. Это был самый экзотический сбор ягод за всю мою экспедиционную жизнь; ведь банки с морошкой «летели» в моём кофре до Москвы на самолёте от залива Лаврентия и Анадыря несколько тысяч километров…
В заключение отмечу, что сохранять морошку на зиму обычно рекомендуют, засыпав ее сахаром. Сделал это и я, но за несколько недель хранения в холодильнике сахар вытянул из морошки весь сок, ягоды сморщились, а в оболочке остались одни косточки. Я сделал вывод: лучше есть ягоды «сырьём», чем заготавливать на зиму в сахаре. Возможно, есть какие-то ещё способы консервирования морошки, но они мне не были известны.
Эта северная ягода является одним из символов Финляндии. С 1999 года Монетный двор этой страны чеканит монету номиналом в 2 евро с изображением морошки. Она пользуется большой популярностью в финской Лапландии, где каждый год проводят праздник морошки в арктическом зоопарке Рануа. Финны в больших количествах собирают морошку, а экспорт продуктов из этой ягоды приносит Финляндии до 7 миллионов евро в год.



Перейти к верхней панели