В ту ночь мой ангел толкнул меня от сна в половине четвертого. Даже для ранней пташки это было слишком. И сна ни в одном глазу. Но как-то бодро думалось. Несколько часов спустя я узнал, что еще живым застал Владислава Крапивина.
Мы не дружили и даже, кажется, не приятельствовали. Я не был эпигоном его сказово-фантастического творчества и даже вообще фантастики, предпочитая историческую прозу, художественное краеведение. Но сейчас, оказавшись вдруг по возрасту последним могиканином «Уральского следопыта», могу же позволить себе слегка пошустрить в «посудной лавке» соседнего с краеведением отдела.
В.П.Крапивин и «Уральский следопыт» – интереснейшая тема для исследователя его творчества. Она началась на самой заре «Следопыта» второго разлива (первый был в 1935-м.). Славе Крапивину не исполнилось и 22-х лет, когда в журнале появился первый его очерк «Табакерка» (1960. № 5).
Для писателя, а для начинающего особенно, сильно важно, ждут ли его новинки и где их ждут. А «Следопыт», думаю, его всегда ждал и всегда обеспечивал ему читателя. Не потому ли уже в 60-е год за годом шли у нас его очерки, рассказы и повести: «Ветер», «Я иду встречать брата», «Риск», «Ночные поезда», «Железная ловушка»… Журнал и молодой писатель Крапивин изначально оказались, как говорят, одного поля ягоды.
Но когда пришла к нему на Урале и в стране заслуженная популярность, ждущих стало больше. Уже в начале семидесятых Слава Крапивин (для его читателей он всегда оставался Славой) был членом редакционной коллегии не только «Уральского следопыта», но и всесоюзного журнала «Пионер». И всё, выходившее из-под его пера, делили между собой эти два популярнейших российских журнала. Культуролог С.Б.Борисов считает, что образ-понятие «крапивинский мальчик», «мальчик со шпагой» вызревал в повестях и романах писателя в 1965-1982 годах. Думается, что и для «Следопыта» это были наиболее «крапивинские» годы. Здесь увидели свет «Баркентина с именем звезды», «Дети синего фламинго», «Голубятня на желтой поляне», «Острова и капитаны»… Перечень можно длить и длить. А в начале тех же 60-х в Свердловске рядом со «Следопытом» и, конечно, в русле его тематики возникло олицетворенное произведение писателя – детский разновозрастный отряд «Каравелла». В 1981-м журнал и свердловское отделение СП РСФСР инициировали создание всероссийского фестиваля фантастики и премии «Аэлита», лауреатом, которой в юбилейный для журнала (второго разлива) 1983 год стал В.П.Крапивин. В тяжелые перестроечные годы «Аэлита» после паузы возродилась, благодаря стараниям писателя-фантаста Бориса Долинго, ныне возглавляющего отдел.
А тогда, в восьмидесятых, в редакции, помню, царил культ писателя и командора «Каравеллы». Погоду в журнале делала отечественная фантастика и ее апостолы во главе с держателем жанра. Оборону и марку они блюли крепко. Если кто-то сомневался в журнальной первостатейности фантастики, то попадал под вежливо-непререкаемое перо критика и заведующего отделом Виталия Бугрова или его оруженосца живой энциклопедии фантастики Игоря Халымбаджи. Сомневающиеся в морской компетентности командора «Каравеллы» рисковали поиметь дело с профессиональным боцманом, не раз обогнувшим земной шар на бригантине, а ныне писателем и художником-маринистом Евгением Пинаевым, художественным редактором журнала. А если кто-то, помимо художницы и педагога Евгении Ивановны Стерлиговой, осмеливался предложить иллюстрации к очередной повести Крапивина, это считалось просто неприличным, и первый «мальчик со шпагой» был вправе вызвать самозванца на дуэль.
Главный редактор С.Ф.Мешавкин дышать на них боялся. Даже обкомовское начальство терпело небывалый разгул фантастики, держа в уме полумиллионный тираж журнала. (Иные читатели, не успевшие подписаться, соглашались получать в придачу к «Следопыту» газету «Правда» или «Известия»).
«Крапивинские мальчики» – фантазеры и романтики, умеющие в то же время защитить слабого и встать на сторону добра, такие непонятные и беспокойные для обывателя, буквально сказать, покорили несколько поколений подростков не только в нашей стране. В романах и повестях Крапивина много фантазии, сказки и вымысла, но его «мальчики со шпагой» не выдумка, они выпестованы в жизни им самим. «Когда я писал «Мальчика со шпагой», – читаем в посвящении, – рядом со мной, вместе со мной рос и работал отряд юных моряков, юнкоров и фехтовальщиков. Не будь этих ребят – не было бы и книги». Эти строки он мог предпослать очень многим своим романам. Обозревая сотворенное им – прозаиком, поэтом, педагогом – понимаешь, что не жизнь его оборвалась, а жертвенно и ярко сгорела близкая к нам звезда.
У нас не принято словосочетание «народный писатель». Но если бы было оно в ходу, В.П.Крапивин виделся бы мне в ряду с Василием Шукшиным, Владимиром Высоцким… Их сближает то, что они шли по жизни, писали и пели ни на кого не оглядываясь и ни по кому из современников не равняя шаг.
Ушел Крапивин…
