Случай этот произошёл на границе лесов Северного и Приполярного Урала в районе Уральского горного массива.
Спускались мы с напарником на лодке вниз по течению таёжной реки. Места здесь глухие – на несколько сотен километров нет в этих краях ни одного поселения людей. Последняя деревушка исчезла где-то в 30-х годах прошлого столетия.
Берега реки, почти вплотную к воде, поросли в основном ивняком, ельником и, реже, кедром. Этот год был не совсем обильным на урожай черники, брусники и кедрового ореха. В прошлые годы, бывало, идёшь по зарослям черники, и сапоги все сырые от ягод, а нынче – здесь ягодка, тут ягодка а больше и нет. «Так что не сладко будет медведям нагуливать жир к зимней спячке», – думали мы. Про медведей не думать мы не могли, так как медвежьи следы, их экскременты встречались повсюду, а по примятой траве было видно, что и медведицы с медвежатами здесь тоже не редкость.
И вот, после очередного поворота реки, мой напарник произнес: «Медведь!». И полез за биноклем. Я тотчас приготовил фотоаппарат. Смотрим, медведь «пасётся» на небольшой лужайке, что у берега, и на нас не обращает никакого внимания. Река горная, течение быстрое, и мы хоть и не гребём, а всё равно быстро приближаемся к нему. Вот, думаем, классно мы его сейчас заснимем на фото. Однако, при нашем приближении медведь стал отходить к лесу, а когда мы поравнялись с ним, то он уже ушел в заросли. Сфотографировать я его успел, но издалека. Плывём мы дальше и обсуждаем этого медведя. Вот, мол, скромный какой, а ведь мог прославиться через несколько дней на весь мир благодаря интернету.
И вот, минут 30 спустя, услышал я сзади – справа от себя, как мне показалось, – громкое шипение. Напарник позднее сказал, что это было не шипение, а злобное сопение медведя, находящегося в состоянии ярости. Тотчас оборачиваемся и видим здоровенного зверя, бегущего от леса к нам. Добежал он до уреза воды, поднялся во весь рост и замер. Стоит такая пышущая яростью со вздыбленной шерстью огромная гора мышц, костей и когтей, сверкает глазками и смотрит на нас. Меж нами расстояние метров 20. Мой напарник – парень выдержанный, так спокойно говорит ему: «Ты что, берега-то, попутал?». А ещё чуть погодя: «Мы же за всё заплатили!». Медведь постоял несколько секунд у воды и, как мгновенно выбежал к нам, так же мгновенно и убежал обратно в ельник. Всё произошло так быстро, что мы даже в тот момент испугаться не успели, не то что показать ему документы. Фотоаппарат лежал в боксе, и я вспомнил о нём, когда медведь уже скрылся в зарослях.
Ничего себе заявочка — среди бела дня и такой замес мог получится. Так ладно — вода медведя остановила, а если бы мы на берег сошли? От таких мыслей становилось как-то не по себе, и бродить бесшабашно по медвежьим лесам, как мы всегда делали до этого, желание-то наше мгновенно поубавилось.
Примерно 15 — 20 метров медведь преодолел в секунду. Тут что-то предпринять было невозможно – даже ружьё бы не успели поднять, если б оно ещё конечно было бы у нас. А ещё ведь фактор внезапности на стороне зверя. Интересно и то, что мы уже проплыли то место, где был медведь, вроде бы опасность для него миновала, но он всё равно бросился на нас, но уже вдогонку.
Если бы медведь поплыл к нам – выход был бы один: отбиваться вёслами и топором. В этом месте было мелко, и шансов у нас, хорошенько наподдавать под зад наглому медведю, было маловато.
Возможно, это была медведица с медвежатами, может быть у медведя здесь находилась добыча — лось или олень… а как ещё по-другому объяснить, что летом, когда пищи повсюду вроде бы достаточно, медведь всё же бросился на людей.
Страх стал довлеть над нами попозже, после этой встречи, когда нам предстояло прям сегодня же идти тайгой в горы. Энтузиазма бродить по лесам, не обращая никакого внимания на присутствие медведей, у нас стало намного меньше, но ходить-то по тайге нам было просто необходимо. Однако, приняв этот случай за знак боженьки, в этот день выход в горы мы всё же, под впечатлением этой встречи, решили отложить.
Ранее, перед выходом в тайгу, мы говорили о средствах защиты от медведей, но, как всегда, всё оставалось на уровне разговоров. А сейчас мы находились в лесу, в котором медведей полным-полно, и надо было что-то придумывать, чтобы обезопасить себя.
Решили мы постоянно обозначать своё присутствие каким-либо шумом и звуками. Медведь услышит — поймёт, что люди идут — ну и, соответственно, по нашему предположению, убежит без оглядки.
Попробовали мы много чего, и лучшим отпугивателем медведей признали эмалированную чашку советских времён и металлическую ложку.
Так вот все дни и ходили по тайге — постоянно стучали ложкой по чашке. Ну а что делать? Кругом свирепые медведи яростно свои территории охраняют, а нам — двум божьим одуванчикам ходить как-то по ним надо!
С вечера, правда, мой напарник ещё говорил мне: «Ну что смеяться-то? Ага, сейчас будем с чашкой ходить по лесу, людей смешить! Всегда ведь просто так ходили и завтра пойдем!». Однако утром, при выходе на маршрут, заставлять его стучать ложкой по чашке уже и не надо было. Как представишь, что в этих густых дебрях можно в любую секунду натолкнуться на неадекватного мишутку — такого же яростного ненавистника, как вчера, так ручки сами начинают молотить ложечкой по чашечке, и сомнений в целесообразности такого поведения абсолютно никаких не остаётся. Причём мой напарник так усердно стучал, что потом в течение недели мы не встретили ни одного мишутки, хотя местами вся трава была просто истоптана ими.
Одной такой встречи хватает надо-о-олго, чтобы потом всю жизнь ходить по тайге с чашечкой и ложечкой и смешить людей и медведей. Вот только самим при этом почему-то ну никак не до смеха.
