Какой же выпускной рассвет без Выпускного Танца? Отзвучали поздравления и напутствия, зал, где собрались выпускники, преобразился. Колонны стали снопами света, вместо чёрного полога мрака над головами раскинулось разноцветное небо, усеянное мириадами миров. Какие-то из них сегодня станут пристанищем выпускников, самые гармоничные пары в Выпускном Танце под названием Исход создадут новые миры.
Так продолжается с Начала Времён, из цикла в цикл. Начинается с того, что на Великой Плоскости загораются разноцветные огни. Никто толком не знает, кто они, откуда пришли и куда идут. У каждого Наставника свои теории, самая популярная у Огма: огни – это энергия развоплотившихся сапиенсов из разных миров. Миров бессчётное количество, сапиенсов ещё больше. Великая Плоскость хоть и бесконечна, но именно чрезмерная теснота вызвала когда-то Большой Взрыв. Вот почему Наставники обучают новоприбывших творить миры и отправляют жить подальше от их родной обители.
Под праздничным небом закружились светлячки, затрепетал эфир от порхающих крыльев. Наставники объявляли всё новые и новые танцы; выпускники, которым надоедало кружиться, рассыпались радужным роем и замирали, чтобы потом снова подняться в эфир. На самом-то деле, ученики обычно заранее выбирали себе пары и договаривались, с кем и куда закружатся в Исходе. А поначалу кружились в вальсе с друзьями, которых вряд ли когда-нибудь ещё увидят.
Всего несколько мгновений – и вот блеснула арка портала, и первые счастливчики, у кого получилось Чудо Создания Мира, отправились осваивать своё творение. Облако выпускников редело и, в конце концов, должно было растаять полностью, став новой частью звёздного неба.
Дем сидел, обхватив колени руками, в стороне от веселья, и когда всполохи света открывающихся порталов уходили в сторону, казался глыбой мрака. Угловатый профиль сложенных чёрных крыльев можно было принять за две изломанные скалы на фоне созвездий, а огни всполохов выпускного рассвета, отражавшиеся в бездонных чёрных глазах Дема, полных скорби и обречённости, – за сверхновые. У него не было пары, а без пары не сотворишь новый мир и не откроешь портал в мир существующий.
Он видел множество таких миров, созданных предыдущим выпуском. Особенно запомнился раскинувшийся разноцветным ковром счастливый мир с бескрайними пышно цветущими садами из роз, величественными горами, среди извилистых ущелий которых бежали звонкие ручьи. Там воздух был напоён дыханием тысяч растений, а многозвучный хор голосов разумных обитателей того мира звучал гимном счастливой жизни. Он сам хотел создавать такие миры. Но кто он, чтобы стать кому-то интересным? Механист, Демонстратор Энергии. Коротко – Дем.
Механисты могут работать только с амулетами и заклинаниями. Они становятся незаменимыми помощниками Демиургов или Наставников. Если повезёт. Ему не везло ни с кем.
– Ты танцуешь? – внезапно раздалось за спиной.
Лучия! Окружающее пространство озарилось ярким тёплым сиянием её крыльев.
Дем ошеломлённо обернулся.
– А что?
Красавица Лучия засмеялась:
– Белый Танец. Я тебя приглашаю.
Удивительно. Никто никогда не приглашал, на занятиях сторонились, а тут, вон как. Жалость к неудачникам, небось. «Пусть и ему повезёт, будет, что вспомнить», ага. Может, отказаться?
Лучия была Мечтой всего курса. И его Мечтой, разумеется, тоже. Дем следил за её успехами, учился на её удачах и просчётах. Хотя какие там у Лучии могли быть серьёзные просчёты? Отличница во всём. Наверняка выбрала себе кого-то из таких же суперспособных, которые могут совершить Чудо Создания Мира. А Дем всего лишь Механист… Все Учителя твердили: «Куда уж ему-то…» И действительно – куда?
Не танцует он. И не создаёт миров. И не придумывает их историю.
Он был бы не против. Но ему сказали, что он Механист. И пока он потянется за нужным амулетом, другие ученики уже спешат продемонстрировать свои творения – одно лучше другого. И тычут пальцами в Дема, и ехидно хихикают. А потом и учителя уже ничего от него не ждут и даже не спрашивают. Базовыми заклинаниями владеет – ну и ладно. Можно неплохо устроиться помощником к кому-то из Демиургов. Может быть, даже к самой Лучии и её напарнику. Кому-то и на подхвате надо работать.
Надо? Кому надо? Ему? Его хоть кто-нибудь когда-нибудь спросил, что ему надо, на самом деле?
Пространство вокруг полыхнуло чёрной вспышкой от переполнивших Дема чувств. Или это расправились крылья, взметнув клочья мрака на десятки парсек?
– Да. Я танцую.
Сказал и сам не поверил. Готов был отступиться. Но вспомнил уроки и повёл, несмотря на то, что это был Белый Танец, и вести должна была она. Всполохи её сияния и клубы его мрака взметнулись над толпами других выпускников, рисуя причудливые фигуры, складываясь в загадочную мозаику Тьмы и Света. «Ни день, ни ночь, ни мрак, ни свет», – как сказали о его неуклюжих танцах когда-то.
И как-то неожиданно открылся новый портал, засиял мрачной синевой, пульсируя в центре тёмно-фиолетовой мглой. Ага, ну, конечно, она вмешалась, «слабым надо помогать», всё такое… А потом бросит его среди созданного мира, мол, «дальше – сам». С Демонстраторами бывало и похуже. Ну и пусть будет, лишь бы провести с Лучией эти мгновения!
Портал открылся на большую планету. Мёртвую. Укутанную огромным Чёрным Коконом с кровавыми прожилками.
Катаклизм сорвал её с орбиты и отбросил в открытый космос, долго она плутала в межзвёздном пространстве, а теперь прибилась на свободную орбиту к небольшому жёлтому солнышку. Ещё не стёрты метеоритами города; без сдутой адским оружием атмосферы в сохранности остались остовы деревьев, зданий, в убежищах практически нетронутыми оказались тела сапиенсов и других обитателей планеты. Там уцелели и записи, авторы которых рассказывали неведомым читателям, как их цивилизация ухитрилась на огромной плодородной планете не поделить крошечные пространства и тысячелетиями воевать из-за них, придумывая врагов, поводы и способы для их истребления.
Чёрный Кокон был клубком воспоминаний некогда живших здесь разумных существ. Дем знал из лекций, что такие коконы окружают любую планету, населённую сапиенсами. Они бывают зелёными или золотистыми, если разумные на планете счастливы, и тёмно-серыми, если воспоминания, в основном, негативны. Но чтобы жгуче-чёрными?..
Дем нырнул в Кокон и содрогнулся. Злоба. Чёрная злоба, немотивированная агрессия – вот, чем наполнили пространство вокруг планеты жившие на ней существа. Злоба ко всем окружающим, особенно к тем, кто чем-то непохож на большинство. Не так одевается, не так думает и – о, ужас! – имеет собственное мнение и осмеливается высказывать его.
Снова вздрогнул Дем, чувствуя, как из глубин подсознания поднимается такой же пласт тёмной энергии, хранимой им ещё со времён его появления на Великой Плоскости. Память? Откуда у него память, о чём, он ведь не может помнить то, что было до развоплощения. Он – сплетение тёмной материи и энергии, информации, времени и пространства. И этому скоплению мрака подсознание порой рисует невиданные картины, которые сапиенсы называют снами.
Он вполне мог жить до развоплощения на этой или похожей планете. Планете злобы и агрессии, зависти и мелких похотей. Планете Лжи.
Жизнь в мире придуманных запретов и искусственных радостей вопреки здравому смыслу и самосохранению. Ложь, постоянная ложь во всём. Думать одно, говорить другое, подразумевать третье. И детей они учили словами – одному, делами – другому.
Подсознание подсовывало Дему целый калейдоскоп мрачных картин и нелепых выражений покорности Силе. Чёрная зависть к более успешным и презрение к тем, кто слабее. Стремление возвыситься, унижая и обманывая других. «Ты что, самый умный, что ли?» «Ты что, лучше других?» «Не смею сметь своё суждение иметь…»
– Планета рабов? – недоумённо вопрошал Дем. – Может быть, их кто-то поработил с Начала Времён? Откуда в них этот постоянный страх из-за неверия в свои силы, желание «лечь» под любую власть, даже самую жестокую, лишь бы кто-то кормил и решал, как жить, что говорить, кого любить, а кого ненавидеть?
Казалось, весь Кокон пронизан ненавистью этих рабов не к рабовладельцам, а к тем, кто желал стать свободными. Они сегодня восторгались «добрым и хорошим» господином, а завтра с той же радостью сносили памятники ушедшему рабовладельцу и славили нового за то, что бьёт не так больно, и подачка у него вкусней. И оправдывались за свершённые злодеяния: «время было такое», «мы выполняли приказ». А некоторые, ненавидевшие рабовладельцев, сами стремились ими стать.
Лучия, парящая в Чёрном Коконе рядом с Демом, присмотрелась к красным прожилкам.
– Дети! – ахнула она. – Красный – цвет Боли!
Болью и страхом были пропитаны воспоминания детей, живших до катаклизма и уцелевших после.
Дети рассказывали, как спокойно и счастливо они жили и желали того же другим. Они искренне не понимали, чего не хватало взрослым, и ради чего умирают.
– Кто поработил жителей этой планеты? – вскрикнул в гневе Дем. – Всадники Мрака? Или какой-то злой Демиург сделал их такими изначально?
Один Наставник рассказывал ученикам, что некоторые Демонстраторы Энергии могут разочароваться в себе и начать творить зло. Сапиенсы зовут их Всадниками Мрака, демонами Зла.
– Нет, – возразила Лучия. – Это всего лишь мифы. Некоторые Демонстраторы способны на ошибки и глупости, – тут она загадочно улыбнулась, – но не на Зло. Только Демиурги могут создавать новые миры и сапиенсов, только Добром и ради Добра. Так нас учили. Я заглянула в Начало Времён планеты. Демиург, который создавал этот некогда прекрасный мир, дал сапиенсам свободу воли, чтобы они стали счастливыми. Он поверил им. Но сапиенсы оказались не такими уж и разумными. Они были слишком ленивы или слабы, чтобы брать на себя ответственность за свои жизни и будущее. Им оказалось проще выбрать себе господ, которые использовали свою власть на благо себе. А когда рабы сами приходили к власти, они оказывались куда страшней господ.
– Не верю! – сказал Дем. – Может быть, метеорит принёс на эту планету вирус, и жители стали безумными? Посмотри сюда.
Он показал на сторону планеты, где горная цепь протянулась от полюса до полюса, развернул перед Лучией хранящиеся в Коконе воспоминания жителей. В давние времена здесь уже жили сапиенсы, трудились, любили, растили детей для мира и счастья. Но к ним с другого полушария пришли на эти земли завоеватели, маскируясь под добродетель. Говорили: «Мы несём блага цивилизации отсталым народам». Принесли при этом рабство, болезни и смерть. Накануне катастрофы не было у них никаких мыслей о том, что может случиться страшное. И всё та же чёрная жажда власти ради упоения сиюминутными мелкими удовольствиями. Грабить и грабить, как будто они бессмертные.
– Ты видишь, – спросил Дем, – они безумны. Разумные не могут стать врагами сами себе. Удивительно ли, что такой мир ждал неизбежный конец в пламени войны, которой они жаждали, совершенствуя виды оружия?
Вместе они пустились вокруг планеты, разматывая Чёрный Кокон и читая трагическую историю цивилизации, где стать винтиком было выгоднее и безопасней, чем свободной личностью и творцом.
Лучия потянулась к одному из кровавых пластов Боли, развернула и вскрикнула.
На сером граните здания отпечатались светлые фигурки детей. Двое кружили в вальсе, их одежды развевались позади, словно крылья. А рядом ребёнок поменьше тянулся к солнцу, подставляя ладошки.
– Ах так! – вознегодовал Дем от всего увиденного.
Он попытался вспомнить заклинания, которым его учили. Теорию-то он знал, практиковаться не получалось. Куда там! Знания будто улетучились, амулетов не было. Он и не собирался их брать перед Исходом, знал же, что никто его не пригласит, и ему приглашать было некого.
Попросить Лучию? Она – отличница, она всё знает. Она – Демиург, ей не нужны заклинания и амулеты.
Так происходило не раз в пору обучения в школе Великой Плоскости – просил более успешных, и они, ухмыляясь, делали за него домашние задания.
Но это же Лучия…
Отчаянье охватило Дема, он, не понимая, что творит, потянулся протуберанцем энергии к Чёрному Кокону и снёс его. Или это Лучия тихонько помогла, поняв, что он хочет сделать? Снёс, скомкал Кокон, швырнул на много парсек прочь. Сжатое до немыслимых объёмов облако взорвалось и стало новой звездой.
Дем посмотрел на мёртвую планету. Её поверхность украшала россыпь ярких огоньков. Энергетические сгустки, оставшиеся от немногих развоплотившихся сапиенсов, сохранивших в себе золотистую энергию добра, серебристые лучи веры, розовые брызги любви, изумрудные зёрна надежды.
Пока Дем раздумывал, что с ними делать, Лучия собрала огоньки и спрятала у себя в складках одежды. Она спела им колыбельную, чтобы успокоить и стереть тягостные воспоминания.
– Тут немного намусорено, – сказала она, оглядывая безжизненные пустоши. – Надо бы прибраться.
И начала кружить вокруг планеты, стирая в пыль следы катастрофы. Жарким дыханием наполнила остывшие недра. Собрала окрест ледяные астероиды и, раскинув сияющие белые крылья, укутала планету облаками. Обильные слёзы пролила на растрескавшуюся от пламени и метеоритов почву.
Всего один раз обернулась звезда вокруг центра Галактики, и вот уже на планете заплескался океан, в котором зародилась жизнь.
Дем смотрел, как живность готовится выйти из переполненных пучин. Потом спохватился: а что же он? Опять ждёт, пока позовут на подхват?
Метнулся с равнинной части планеты, где Лучия укутывала поверхность первым зелёным покровом, на другую сторону, где топорщились от полюса до полюса горные хребты. Он обустроит этот уголок. Вот этот берег океана достаточно пологий, будущим сапиенсам наверняка будет уютно здесь. Хорошо бы вырастить что-то. Например, создать тот континент-сад, что подсматривал у самых успешных выпускников.
Снова попытался вспомнить заклинания. Ни одного! Более того, на борьбу с Коконом он истратил почти всю переполнявшую его тёмную энергию. Когда теперь он её накопит…
В гневе поднялся в стратосферу, чёрной молнией ринулся вниз, в океан, на рифы. Хоть и бессмертный, а всё равно больно. Посмотрел на скалы и так захотелось их испепелить.
Ба-бах! Полыхнуло, громыхнуло. Гора, на которую смотрел Дем, треснула, повалил едкий дым. Не успела планета несколько раз обернуться вокруг звезды, как вырос кратер вулкана, пышащий жаром, воняющий серой. Столб дыма уходил в атмосферу, стелился в ту сторону планеты, где Лучия хлопотала над вышедшей на поверхность фауной. Лава грозилась залить берег, уничтожив мечту о пляжах, зелёных лугах и садах из роз.
Дем подлетел к вулкану, заглянул в жерло. Клокочет, зараза, плюется в лицо комками лавы.
Ещё больше рассвирепел Дем, зачерпнул воды из океана, плеснул в жерло, потом ещё и ещё! Он представлял себе, как там корчатся все те, кто насмехался над ним, издевался во время учёбы. Да. Механисты-демонстраторы рождаются редко, и он такой вот редкий, как гремучая змея, которую непременно надо, если не уничтожить, то сторониться!
Вулкан взорвался, мегатонны скал и лавы взметнулись вверх и осели в океане, образуя тысячи островов и островков.
Когда рассеялся пар, Дем огляделся. А что, неплохо получилось. Горный хребет исчез, вместо вулкана на поверхности планеты появился огромный новый залив, открывающий в океан путь с равнины, раскинувшейся до другой стороны материка. Новорождённые острова стали надёжным волнорезом, защищающим залив от штормов.
Успокоился Дем, расположился в бухте и представил, во что превратятся через какое-то время оставшиеся горы. Чёрные граниты, покрытые плащами снега и латами вековечных льдов, ревущие водопады среди скал. А он в заливе качается на волнах среди покрытых зеленью небольших гор, по которым стекают шумные реки.
Спрашивается, откуда на камнях возьмётся зелень? Откуда появиться рекам и, тем более, водопадам? Долго же доходило! В близлежащих скалах прорубил он своим жгущим взглядом лабиринты, чтобы морские и равнинные ветра заплутали, а гонимые ими облака цеплялись за вершины и осыпались в ущелья дождём и снегом.
Нырнул Дем под воду, стал черпать со дна оставшийся ещё со времен катастрофы и размякший в новорождённом океане ил и поливать им скалы ниже линии вечных снегов. Черпал из тех мест, где когда-то было больше водорослей. Неважно, что на суше водоросли не растут. Что-нибудь да вырастет!
Ещё сотня тысяч оборотов планеты вокруг звезды – для Дема это всего один миг! – и вот они, белоснежные шапки вершин от полюса до полюса, и пусть пока не полноводные реки, но множество стремительных ручьёв, питающих влагой живописные зелёные равнины.
– А хорошо у тебя получилось, – сказала неслышно подлетевшая Лучия.
Дем обернулся.
Красота. Ослепительная. Лучия на фоне солнца, а лицо её ярче светила! Стоп, как это может быть? Она создала второе солнце?
Оглянулся Дем. Нет никакого солнца. А та взорванная из Кокона звезда слишком далеко, чтобы светить так ярко.
– Не понял. Откуда свет? Ты же против солнца стоишь.
И зазвенел ему навстречу тот самый, очаровавший весь курс и Наставников, звонкий смех.
– От тебя. Смотри, у тебя стали белыми крылья!
Ринулся Дем к океану, посмотрелся в зеркало вод. И в самом деле. Сам на себя не похож. Из чёрного – только глаза, которые вот-вот станут серыми. И сам светлый и даже одежды белые. А внутри творится что-то непонятное. Энергия, большие запасы энергии, но она какая-то другая…
– Но почему «у тебя»? – спросил недоумённо Дем, возвратившись к Лучии. – Я же всего лишь Механист. Ты – Демиург. Это же у тебя всё так хорошо получилось! Ты мне и раньше иногда помогала. И сейчас наверняка. Думаешь, я не понимаю, что такие вещи могут делать только Демиурги.
– Ты и есть Демиург, – снова засмеялась красавица. – Тебя все называли Механистом, и ты верил, даже не пытался сопротивляться и доказывать иное. А я всегда видела, что ты замечательный Демиург. И не так уж часто я тебе всерьёз помогала, ты многое делал сам, не осознавая этого. Ты верил всяким болтунам, а в себя не верил. Не всё получалось у тебя, потому что питался ты собственными обидами. Теперь ты их сжёг, а я помогла тебе увидеть твой собственный Свет. С Добром, вон как хорошо всё вышло!
Планета стремительно голубела и зеленела. А прошло-то после катастрофы всего ничего. Ещё один оборот звезды вокруг центра Галактики, и на планете снова возможна разумная жизнь.
– Правда, мы молодцы?
– Ну да, – согласился Дем и тут же нахмурился. – Но скоро планету заселят сапиенсы. И всё повторится сначала. Сапиенсы какую хочешь красоту извратят. Какими бы они ни были. Двуногими, летающими или плавающими. И что ты с ними будешь делать?
– Мы, – поправила красавица.
– Мы?
– Да. Вообще-то, если ты помнишь, я пригласила тебя на Белый Танец. Я хотела сама создать мир. Но ты опередил. И хорошо сделал. Я собираюсь жить и творить с тобой. Если ты не против.
Вот как! Какой же он был дурак!
– Конечно… Я давно мечтал… – забормотал, запутался Дем. Что тут сказать? Сказать-то надо что-то умное, но получилось невнятно: – А как же сапиенсы?
– Не забывай, – Лучия нежно прикоснулась к нему тёплой энергией, – мы тоже разумны. А сапиенсы – дети Демиургов. У нас будет много времени для того, чтобы правильно воспитать их. Идёт всего лишь пятый день Творения. Полетели обживать наш общий дом.
И красавица направилась к жёлтой звезде. Дем – за ней. По пути Лучия выпустила из складок своей золотистой одежды облако огоньков, оставшихся от прежних жителей планеты. Огоньки закружились над ней, а Дем внезапно услышал невероятно знакомые ещё до развоплощения слова: «Божья коровка, полети на небо, принеси нам хлеба, тёмного и белого, только не горелого!»
Открылся портал на Великую Плоскость, рой светлячков ринулся в его сияющее окно.
– Пусть у вас всё получится! – пожелала им Лучия.
– Пусть, – эхом откликнулся Дем. – И у нас тоже.
